Приветствуем Вас на форуме нижневартовских страйкболистов и аирсофт реконструкторов. Данный форум создан для общения игроков нижневартовских страйкбольных команд и групп военно-исторической реконструкции.
Отправлено: 01.05.11 11:38. Заголовок: История казачества
Военное обозрение земли Донского Войска
цитата:
Военное обозрение земли Донского Войска / Составил Генерального штаба полковник Краснов. В книге приводятся различные географические и топографические сведения (границы, описание рек, климатические условия и т.д.), сведения по комплектованию войск (состав населения, население, подлежащее рекрутской повинности и т. д.), сведения по расположению войск (исчисление населенных пунктов, описание окружных и замечательных станиц области), сведения по передвижению войск, сведения по довольствию и снабжению войск. В приложении приводится алфавитный список населенных мест в войске Донском по сведениям за 1867 год, с указанием количества дворов и числа душ мужского и женского населения.
Отправлено: 01.05.11 11:45. Заголовок: Карта и рисунки войс..
Карта и рисунки войска Донского
цитата:
Приложение к труду по описанию территории Всевеликого войска донского. Произведенного по указу императора Николая I. Детальные планы станиц и областей, в которых проживали казаки. Ценный источник документальных сведений по истории казачьего народонаселения в пределах царской России. Для широкого круга любителей раритетов по истории военного искусства России. Рисунки представляют собой цветные литографии вроде тех, что опубликованы в томах Висковатова.
История слободских казачьих полков. Феномен слободских казаков создали беглые русские крестьяне, которые искали воли в южных степях. Слободские казаки были народом вольным и независимым. Они активно организовывали многочисленные походы на поляков и турок, защищали свои земли как могли. Позднее боевой потенциал слободских казаков был использован военным ведомством царской России. Для широкого круга любителей истории и военного искусства. Подробные факты из архивных источников.
Историческое описание земли войска Донского. 1-е издание. Том 1-й.
цитата:
Первое издание исторического описания земли войска Донского. Книга проникнута истинным духом высокого патриотизма. В предисловии автору указывают, что земли войска Донского в древности называли Гипербореей или Скифией. Проводится параллель, что русские казаки унаследовали не только землю скифов и сарматов, но и некоторые особенности уклада. Выстроив свою жизнь на исконных, природных основах свободы, справедливости, равенства и братства. В отличие от второго издания первое стало сегодня настоящим раритетом, т.к. было выпущено мизерным тиражом.
История Лейб-гвардии Казачьего его величества полка
цитата:
В книге описывается история Лейб-гвардии Казачьего его величества полка: свод сведений об основании полка, парадная и повседневная формы, Гатчинские казачьи эскадроны, Лейб-Гусарский казачий полк, битва при Бергене, Лейб-казаки а Англии, битва под Аустерлицем, подвиг лейб-казаков при Вольфсдорфе, война со Швецией 1898 г., взятие крепости Свеаборг, участие в войне 1812 г., сражение при Витебске, битва под Смоленском, Бородинский бой, поход в Литву, участие в турецкой войне, польская компания 1831 г., участие в парадах и смотрах, В приложении приводятся: список командиров и командующих полком, список офицеров служивших в полку с 1798 по 1876 г.
Отправлено: 07.05.11 13:32. Заголовок: Ром как ты просил вы..
Ром как ты просил выкладываю описание униформы СИБИРСКОГО ЛИНЕЙНОГО КАЗАЧЬЕГО ВОЙСКА на 1812г
цитата:
Въ 1812 году - „въ вящшее отличiе усердiя и исправности къ Высочайшей службе", Сибирскому Линейному Казачьему Войску пожалованы на пики флюгера, имевшiе верхнюю половину и продольную полосу на нижней половине, белаго цвета, а нижнюю половину по полкамъ: въ 1 полку - светлозеленую, во 2 - голубую, въ 3 - желтую, въ 4 (Атаманскомъ) - синюю, въ 5 - светломалиновую, въ 6 - коричневую, въ 7 - дикую, въ 8 - красную, въ 9 - фiолетовую, въ 10 - зеленую (Рис. №№ 2476 и 2477) (44). Въ этомъ же году утверждена для Сибирскаго Линейнаго Казачьяго Войска совершенно новая форма обмундированiя и вооруженiя, заключавшаяся въ нижеследующемъ: Для рядовыхъ казаковъ, въ строевой форме - куртка, въ роде уланской, изъ темносиняго сукна, съ красною выпушкою на воротнике, съ красными погонами, обшлагами и обкладкою, или полками на фалдахъ, и съ медными пуговицами: по одной у каждаго погона и по четыре на фалдахъ; чакчиры, также уланскаго образца, изъ темносиняго сукна, съ красными выкладками или лампасами и выпушкою, и съ кожаными крагами до коленъ; кушакъ уланскiй, изъ темносиняго, съ обкладками по краямъ изъ краснаго сукна; киверъ, видомъ противъ существовавшихъ въ пехоте до 1812 года, но весь изъ лакированной кожи, съ белыми этишкетами, съ белымъ, а въ средине, краснымъ репейкомъ, и съ медною чешуею на подбородныхъ ремняхъ; сапоги съ железными шпорами; сабля съ железнымъ ефесомъ, такими же ножнами и темлякомъ изъ черной кожи, съ белою, нитяною кистью; портупея изъ черной, лакированной кожи; панталеръ или погонная перевязь изъ такой же кожи, съ пряжкою, запряжникомъ и наконечникомъ медными и крюкомъ железнымъ; лядунка (на 24 патрона) также изъ черной, лакированной кожи, съ круглою, медною бляхою, въ средине коей изображенiе двуглаваго Россiйскаго орла, и съ железнымъ пистолетнымъ прибойникомъ, на черномъ, кожаномъ ремне, прикрепленнымъ къ верхней части лядунки; лядуночная перевязь изъ черной, лакированной кожи, пристегнутая небольшимъ ремешкомъ, надъ фалдами, къ кушаку; карабинъ уланскаго образца; пика обыкновенной казачьей формы, съ чернымъ древкомъ и флюгеромъ, въ каждомъ полку присвоеннаго ему цвета; седло легкой кавалерiи, съ двумя кобурами для пистолетовъ; вальтрапъ и вся збруя уланскiе; первый изъ темносиняго, съ обкладкою и вензелями изъ краснаго сукна, шинель изъ сераго сукна, привязанная, скатанною, къ задней луке седла (Рис. № 2478). Для рядовыхъ казаковъ въ походной форме - все то же, что и въ строевой, но, вместо темносинихъ чакчиръ, съ лампасами и выпушкою, серыя рейтузы, безъ лампасъ, съ одною выпушкою, и съ черною, кожаною, въ шагу обшивкою; киверъ въ клеенчатомъ чахле, безъ этишкетъ и репейка, и вместо кожанаго чумбура, волосяной (Рис. № 2478). Для пятидесятниковъ или старшихъ урядниковъ - то же, что для рядовыхъ казаковъ, за исключенiемъ карабина и пики, съ обще - присвоенными унтеръ офицерамъ отличiями, въ этишкетахъ, репейке и темляке; съ золотымъ галуномъ, нашитымъ по всемъ четыремъ краямъ воротника и по верхнему и боковымъ краямъ обшлаговъ, и съ меднымъ, въ лавровомъ венке, Императорскимъ вензелемъ на лядуночной перевязи (Рис. № 2479). Для младшихъ урядниковъ - то же, что и для пятидесятниковъ, но безъ галуна по нижнему краю воротника (Рис. № 2479). Для офицеровъ - обмундированiе одного покроя съ установленнымъ для нижнихъ чиновъ; съ золотыми эполетами на красномъ, суконномъ подбое, съ серебряными этишкетами, репейкомъ, прошвами и кистью на темляке и съ чакчирами безъ крагъ; сабля уланская, на черной портупее, обшитой сверху золотымъ галуномъ; лядунка (на шесть патроновъ) изъ черной кожи, съ серебрянымъ ободкомъ и Высочайшимъ вензелемъ; лядуночная перевязь изъ черной же кожи, съ золотымъ галуномъ и серебрянымъ, уланскаго образца, приборомъ (Рис. № 2479); вальтрапъ какъ у нижнихъ чиновъ, но съ золотыми вензелями. Резервные казаки (рядовые, пятидесятники и младшiе урядники), при одинаковомъ вооруженiи и конскомъ уборе, кроме флюгеровъ и вальтраповъ, имъ не полагавшихся, получили чекмени изъ сераго сукна, съ синимъ воротникомъ и красными погонами; шаровары изъ сераго сукна, съ красною выпушкою и черною, кожаною обшивкою; кушаки изъ сераго, съ выкладками изъ синяго сукна, и фуражныя шапки изъ сераго, съ околышемъ изъ синяго сукна, и съ козырькомъ изъ черной кожи (Рис. № 2480). При шапке полагались, пришитые къ ней и, въ случае надобности, подбиравшiеся внутрь ея: серые, суконные наушники и черный, кожаный затыльникъ (*Въ Высочайше утвержденномъ докладе Государственной Военной Коллегiи 13 Августа 1808 года, о новомъ образованiи Сибирскаго Линейнаго Казачьяго Войска, резервными казаками сего войска называются те чины, которые, состоя сверхъ положенного въ каждомъ полку числа 500, а во всемъ войске, 5000 человекъ, - предполагаются къ зачисленiю убылыхъ людей) (45).
Отправлено: 07.05.11 13:55. Заголовок: ОФИЦЕР и КАЗАК Ураль..
ОФИЦЕР и КАЗАК Уральского Казачьего Войска, 1801-1806.
СИБИРСКIЕ ГОРОДОВЫЕ КАЗАЧЬИ ПОЛКИ и КОМАНДЫ и КАЗАЧЬИ СТАНИЦЫ.
цитата:
До сформированiя, въ 1822 году, изъ обитавшихъ въ разныхъ местахъ Сибири малыхъ Казачьихъ и Татарскихъ командъ: Тобольскаго, Сибирскаго-Татарскаго и Томскаго, Енисейскаго, Иркутскаго и Якутскаго - Городовыхъ Казачьихъ полковъ, въ командахъ сихъ не существовало однообразнаго обмундированiя и вооруженiя, и всякому лицу предоставлено было одеваться и вооружаться сообразно собственнымъ средствамъ, и потому одни были вооружены только саблями, а другiе пистолетами, и такое же разнообразiе существовало въ седлахъ, кои большею частью были Киргизскiя (47). Правильнее и однообразнее другихъ были обмундированы и вооружены: поступившая въ 1822 году въ составъ Забайкальскаго Городоваго Казачьяго полка, Верхнеудинская Казачья Команда: существовавшiй во все продолженiе царствованiя Императора Александра I, Иркутскiй Казачiй полкъ, и отчисленная, въ 1822 году, въ Якутскiй Городовой Казачiй полкъ, Якутская Казачья команда.
цитата:
Въ 1822 году, 22 Iюля - Высочайше утвержденнымъ Уставомъ о Сибирскихъ Городовыхъ казакахъ, были постановлены, въ числе прочихъ, следующiя правила: а) Одежду казаки обязаны иметь собственную свою. b) Находясь на службе, обязаны они носить обыкновенное казацкое платье, которое по губернiямъ и областямъ определяется особенными образцами. с) Якутскимъ, Туруханскимъ и Березовскимъ казакамъ позволяется быть и на службе въ платье, тамошнему климату свойственномъ, и носить то, которое они съ-издавна прiобыкли, т. е. парки, и проч. d) Всемъ казакамъ, въ зимнее время, позволяется носить теплую одежду. е) Казаки имеютъ саблю и вооружаться должны пистолетами и пиками. На сихъ последнихъ флюгеровъ не иметь. Правила сiи относились собственно до Городовыхъ Казачьихъ полковъ, которые были, составлены: 1) Тобольскiй - изъ Городовыхъ Казачьихъ командъ Тобольской губернiи: Тобольской, Томской, Туринской, Березовской, Тарской и Сургутской. 2) Сибирскiй-Татарсiй - изъ Тобольской, Тюменской и Томской Городовыхъ Татарскихъ Казачьихъ командъ. 3) Томскiй - изъ Томской, Кузнецкой и Нарымской Городовыхъ Казачьихъ командъ.
Отправлено: 07.05.11 13:58. Заголовок: О Городовыхъ Казачьи..
О Городовыхъ Казачьихъ полкахъ въ Западной Сибири: Тобольскомъ, Сибирскомъ, Татарскомъ и Томскомъ.
цитата:
После вышеупомянутаго Устава о Сибирскихъ Городовыхъ казакахъ, въ 1824 и 1825 годахъ Городовые Казачьи полки въ Западной Сибири имели куртки и шаравары темнозеленыя; первыя съ выпушкою, а последнiя съ выкладками малиновыми; кушаки черные; верхи шапокъ синiе; амуницiю черную
Свод разнообразных сведений о состоянии казачьих войск Российской империи. Составлен для полного отображения статистики всех войсковых формирований казаков в правление императора Александра Третьего. Дан исторический очерк развития казачьих войск. Затем рассмотрено административное деление казачьих формирований. Приведены сведения по народорасселению в казачьих областях, капиталам, экономике казаков. Полезное для историка издание, содержащее много информации статистического характера. http://mirknig.com/knigi/military_history/1181432661-kazachi-voyska-opyt-voenno-statisticheskogo-opisaniya.html
Отправлено: 22.09.11 12:18. Заголовок: Расширение военно-ка..
Расширение военно-казачьей колонизации на Кавказской линии в 90-е г. XVIII - 60-е г. XIX в. http://www.aheku.org/page-id-129.html Автор: Л.В. Бурыкина
Аннотация:
В статье рассматривается процесс расширения военно-казачьей колонизации на Кавказской линии в 90-е г. ХУШ - 60-е г. XIX в., подчеркивается доминирующая роль в формировании линейного казачества Кубани выходцев из южнорусских однодворческих населенных пунктов. Автор акцентирует внимание на актуальность проблемы пополнения Кавказского линейного войска, создание Лабинской кордонной линии и нарастающее взаимовлияние русской, украинской и адыгской этнографических групп в рамках многогранного процесса интеграции народов Кавказа в состав российского государства.
В 90-х гг. ХУШ в. государственная территориальная политика России приобрела ярко выраженную тенденцию к закреплению приобретенных земель путем создания на них мощных опорных пунктов, крепостей и укрепленных линий. После присоединения Правобережной Кубани к России начинается планомерное заселение края казачеством, поскольку военно-казачья колонизация была испытанным средством, применявшимся российским правительством при занятии и освоении новых территорий. Исходными этноопределяющими кубанского казачества выступили два компонента: русский и украинский. Кубанское казачество сформировалось в процессе сосуществования и развития Черноморского казачьего войска и кубанских полков линейных казаков (с 1832 г. - Кавказского линейного казачьего войска). В исторической литературе до настоящего времени распространены стереотипы и упрощенное рассмотрение черноморцев как «потомков запорожских казаков», а кубанских линейцев - как «потомков донских казаков»1. К 1794 г. в Черноморском войске бывшие запорожцы составляли не более 30%. Около 40% приходилось на долю «охотников», набранных во время русско-турецкой войны 1787 - 1791 гг., а 30% составляли «прочие», примкнувшие к отрядам 3. Чапеги и А. Головатого в причерноморских и приазовских степях2. В работах В.А. Колесникова подчеркивается превалирующая роль в формировании линейного казачества Кубани выходцев из южно-русских однодворческих населенных пунктов3.
Еще до окончания русско-турецкой войны и заключения Ясского мирного договора в декабре 1791 г. генералом И.В. Гудовичем был составлен план заселения слабо укрепленных участков, на которых должны быть созданы 12 новых станиц по Кубани. Этот проект в основном был одобрен Екатериной П. Предполагалось поселить 6 казачьих полков донских казаков, находившихся на службе на Кавказской линии4. Но такая мера вызвала бунт, и казаки, оставив своих старшин, позабрав знамена, ушли на Дон, вызвав там всеобщее смятение. Для усмирения непокорных были посланы регулярные войска. Только через 3 года удалось отправить на Кавказ 1000 семейств (4700 душ обоего пола) вместо предполагаемых 3 тысяч казачьих семейств, из которых Гудович образовал Кубанский линейный казачий полк, поселенный в 6 станицах: Усть-Лабинской, Кавказской, Григориполисской, Прочноокопской, Темполесской и Воровсколесской5. Старожилов данных станиц в XIX в. называли «кнуто-бойцами», напоминая им о наказании их предков - бунтовщиков плетьми палачей перед переселением на Кубань6. Они составили первое население Кубанской укрепленной линии на дистанции от Усть-Лабинской крепости до Урутта7.
Затем в миграционных потоках начинают доминировать однодворцы - потомки московских служилых людей, занимавших в конце XVHI - начале XIX вв. промежуточную социальную нишу между государственными крестьянами и дворянами. Однодворцы переселялись прежде всего из Курской и Воронежской губерний, кроме того - Орловской, Тамбовской и Слободско-Украинской (Харьковской) губерний8.
Российское правительство стремилось заселять казачеством незащищенные участки Кавказской линии. В 1802 г. были заселены на Кавказской линии9 еще четыре станицы при редутах Ладожском, Тифлисском, Казанском и Темижбекском10. Жителями этих станиц стали бывшие казаки Екатеринославского войска, переименованные в 1796 г. в гражданское звание. Они «в числе 3300 душ мужского пола предпочли спокойной жизни однодворцев переселение в неспокойный край из-за сохранения дорогого им казачьего звания»11. Из них был образован Кавказский полк.
Переселением на Северо-Западный Кавказ бывших казаков Екатеринославского войска было положено начало массовому привлечению потомков «детей боярских», русских служилых людей к охране правого фланга Кавказской линии. Под наименованием «екатеринославские казаки», вопреки мнению некоторых современных исследователей, считавших их малороссами по происхождению, скрывались однодворцы бывшей Украинской линии, переведенные в 30-е гг. XIX в. из Белгородской засечной черты12.
В 1804 г. на Кавказскую линию переселили 378 мужчин-однодворцев Слободско-Украинской губернии, которые тоже прежде служили в Екатеринославском войске. Эти переселенцы основали станицу Воронежскую и вошли в состав Кавказского полка13.
С этого времени казаки Кавказской линии стали реальным оплотом на южной границе России против горских народов, продолжив кордонную линию, занятую черноморцами, от урочища «Изрядный источник» до урочища Темижбек.
Тем не менее потребность в казачьих войсках на линии была настолько ощутимой, что российские правящие круги не раз пытались пополнить их за счет горского населения. Например, по принятому положению 1823 г. о казачьих войсках в состав линейного казачества были включены Бабуковский аул в количестве 647 человек, «Моздокские казачьи братья» (осетины и адыги) - 583 человека, причисленные к Горскому полку14.
В 1826 г. на Кавказской линии были вызваны с Дона хопёрцы и поселены в станицах Баталпашинской, Бело-мечетской, Невинномысской, Барсуковской и Карантинной, образовав Хопёрский полк15. После этого переселения хопёрцев цепь казачьих поселений протянулась от Тамани до Константиноградской крепости и далее до устья реки Терека.
В конце 20-х и начале 30-х тт. XIX в. в связи с ведением широкомасштабных военных действий на СеверЗападном Кавказе царское правительство позволило в значительных размерах поступать в казаки выходцам из внутренних губерний. По положению от 1 октября 1829 г.16 и указу от 19 мая 1831 г.17 в казачье звание стали приниматься даже без представления увольнительных от обществ. Потребность в увеличении казачества была настолько велика, что местная администрация нередко закрывала глаза, когда в его состав проникла даже значительная часть беглых крепостных крестьян.
В 1832 г. из Кубанского, Кавказского, Хопёрского полков и из казаков, живших по Тереку, было образовано одно Кавказское казачье линейное войско. В него были зачислены также 17 селений, смежных с казачьими и образованных из однодворцев и отставных солдат18.
В сентябре 1832 г. население Кавказской линии было пополнено 1300 малороссийскими казаками, переселившимися из Полтавской и Черниговской губерний, а в декабре этого же года - крестьянами 31 казённого селения Кавказской области, обращенными в казачье сословие19.
В 1833 г. состав линейцев Кубани был увеличен новыми переселенцами из числа жителей казенных селений и трех станиц, отдаленных от Кубанского и Хоперского полков, из которых был образован Ставропольский казачий полк. По данным первого наказного атамана Кавказского линейного войска генерал-майора П.С. Верзилина на 31 марта 1837 г., казачье население Кубанского, Кавказского, Хоперского, Ставропольского и Волгского полков составляло 56702 души мужского пола, размещенных в 54 станицах20.
В конце 30-х гг. XIX в. по предложению генерала Г.Х. Засса было начато устройство новой Лабинской кордонной линии. Николай I торопил местные власти с ускорением Лабинской линии21. Помимо укреплений и постов, закладывавшихся по р. Лабе и ее притокам, планировалось основать еще целый ряд казачьих станиц. Следует отметить, что до учреждения Лабинской линии Кубанская была передовою и подвергалась частым, иногда весьма опустошительным, вторжениям горцев. «С переселением кордона на Лабу, - подчеркивал капитан Генштаба Забудский, - Кубанская линия сделалась безопаснее от нечаянных вторжений, уже казаки занимаются хлебопашеством без оружия и скот на ночь не загоняют в станицы»22.
С горскими набегами женщины-казачки столкнулись уже в первые годы после переселения на СеверЗападный Кавказ. Степень безопасности женщин в условиях агрессии зависела от укрепленности станиц и обороноспособности конкретного участка линии, правильности выполнения ими режимного внутристаничного регламента, личных психологических и физических качеств казачек. Набеги не носили постоянный и ровный характер. Они во многом зависели от сезонности и эпидемиологической ситуации, от военных событий на Кавказской линии и цикла сельскохозяйственных работ в аулах. Так, наибольшее количество пленниц захватывалось закубан-цами осенью - 45,5 % всех случаев. В условиях военного времени женщины выходили за пределы станиц под охраной. Если ожидалось нападение крупной партии горцев казачек могли не выпускать из станиц несколько дней и даже недель. Основной целью горских набегов был захват скота и людей. Поэтому 94% пострадавших женщин стали пленницами. В горах казачки могли стать женами свободных горцев или их рабов кавказского или российского происхождения, а также быть наложницами или работницами в доме хозяина. В большинстве случаев казачки принимали ислам, меняли имя и образ жизни на кавказский, что способствовало их глубинной деэтнизации23.
К осени 1840 г. Лабинская линия была прикрыта от адыгов укреплениями Зассовским, Махошевским и Те-миргоевским. Поселенцы в новых станицах появились в мае 1841 г. Это были казаки Кавказского линейного войска, которым по жребию пришлось оставить прежние места жительства Первые четыре станицы новой линии оказались заселенными по полковому принципу. В станице Лабинской (на р. Лабе) оказалось поселенными 180 семей из Кавказского казачьего полка, в станице Чамлык-ской (на р. Чамлыке) - 180 семей Ставропольского полка, в станице Вознесенской (на р. Чамлыке) - 170 семей из Кубанского полка и в станице Урупской были водворены 130 семей из Хоперского и 40 семей из Волгского линейных полков24. Кроме того, к ним были добавлены 21 офицер и казаки из Терского, Моздокского, Гребенского полков и «63 дезертира, вышедших из Персии», которые равномерно были распределены по станицам25. Упомянутые четыре станицы положили начало образованию Лабин-ского полка, включенного в состав Кавказского линейного войска. Таким образом возникла Новая линия, названная так в отличие от Старой. Далее Николай I в приказе, отданном командиру отдельного Кавказского корпуса, предписывал - «нанести как можно более чувствительное наказание абадзехам, шапсугам и натухайцам и не ограничиваясь довершением устройства возведенных на Лабе укреплений, поселений четырех станиц, предпринимая бы в видах будущего занятия линии на Белой, сильное наступательное движение к этой речке и далее за оную, вдаваясь сколь можно далее в горы»26.
Вопрос о пополнении Кавказского линейного войска не терял своей актуальности, и кавказское начальство не упускало ни одного случая, чтобы превратить не только казенных крестьян, но и горожан в казачье звание. В 1837 г., например, когда заштатный город Александров был причислен к Хоперскому казачьему полку, то позволено было выехать в другие города только купцам православного вероисповедания, а всех других «без исключения, к какому бы сословию они не принадлежали, зачислить в казаки»27. В состав линейных казаков переводились и многочисленные семейства казенных поселян, живших в казачьих станицах и потерявших кормильцев, а также нижние чины, взятые на службу из тех селений, которые в 1832 г. были обращены в казачьи станицы28.
В 1845 г. в станицу Георгиевскую Волгского полка были поселены 50 мужчин и 40 женщин из государственных крестьян Воронежской губернии, Острожского уезда, слобод Новой Калитвы и Ивановки29. Пополнение Кавказского линейного войска шло не только за счет небольших по размерам групп, но и значительных партий. Например, 10 февраля 1846 г. начальник главного штаба войск на Кавказе сообщал командующему войсками на Линии и в Черномории, что из числа малороссийских казаков, пожелавших переселиться на Кавказ, следует 1000 семейств «обратить на пополнение убыли в старых полках Кавказского линейного войска, из которых в последние годы переселено на новые наши линии весьма значительное число людей» .
Политика увеличения казачьих войск проводилась и в дальнейшем. Граф И.Ф. Паскевич, как и его предшественники, полагал возможным и необходимым обратить всех казенных крестьян Кавказской области в казачье звание31. В 1845 г. население Кубанской линии составляло 52758 человек и проживало в 36 станицах32.
14 февраля 1845 г. было утверждено «Положение о Кавказском линейном казачьем войске», согласно которому учреждались бригадные правления, полковые и станичные управления. Выборные принципы у линейных казаков были исключены с самого начала. Мера поземельного довольствия в полках Правого фланга Кавказской линии полагалась: штаб-офицерам по 300 десятин, обер-офицерам по 60 десятин, нижним чинам по 30 десятин на душу33.
Продолжалось интенсивное заселение Лабинской линии. Так, в 1843 г. в станицу Тенгинскую из Кавказского, Кубанского, Ставропольского, Хоперского полков было отправлено 875 мужчин. Следует подчеркнуть, что наибольшее число переселенцев бралось из четырех вышеупомянутых полков (позднее бригад), располагавшихся на правом (кубанском) фланге Кавказской линии. Представителей этих четырех казачьих соединений можно было обнаружить во всех станицах Лабинской линии, возникших позже.
Главным колонизационным элементом линии, следовательно, являлось линейное казачество, хотя были представлены и другие группы переселенцев. Так, с 1841 г. по 1857 г. на линии было поселено 400 семейств государственных крестьян, 1549 женатых нижних чинов, 54 дезиртира34. Уже в 1845 г. население Лабинской линии составляло, по свидетельству атамана Кавказского линейного войска С.С. Николаева, 17449 человек35.
В 50-е гг. XIX в. было начато устройство новой оборонительной линии по р. Уруп. При заселении новых урупских станиц (Бесскорбная, Отрадная, Удобная, Спокойная и др.) основную массу переселенцев составили линейцы. Так, станица Отрадная была устроена в 1858 г. На месте нынешнего поселения прежде был адыгский аул, но о его жителях не сохранилось никаких преданий. Отрадная, раньше называвшаяся Усть-Тигинской, была населена частью переселенцами из станиц старой линии, частью выходцами с Дона36. Среди населения Урупской бригады переселившиеся линейные казаки составили большинство - 1988 человек, в то время как с Дона на Уруп было отправлено 296 казаков, малороссийских казаков и государственных крестьян оказалось 359 человек, анапских поселян - 495 и солдат регулярных полков -59037.
В середине XIX в. система постов и укреплений Кавказской линии в междуречье Лабы и Кубани выдвигается к предгорьям Кавказского хребта. В 1859 - 1861 гг. в верховьях рек Лабы, Урупа, Зеленчука возникают станицы: Зеленчукская, Кордоникская, Сторожевая, Преград-ная, составившие Зеленчукскую кордонную линию38. Заселение линии на Лабе приобрело столь широкий размах, что с 1841 г. по 1860 г., по подсчетам Ф.А. Щербины, здесь было основано 32 станицы39.
Жизнь казачьего населения на Линии оставалась все время напряженной. Потери во время походов против горцев были значительными. Казачья служба продолжалась от 20 до 50 лет, а фактически всю жизнь. Неоднократно Кавказский регион поражал голод. Особенно неутешительным был 1833 г., т.к. предшествовавшие годы отличались малыми урожаями, а весна и лето 1833 г. были совершенно сухи. Поселенцы, чтобы выжить, к муке добавляли дубовые желуди, опилки и прочее. Бывали случаи увечья между родными из-за куска хлеба, случались и убийства40. Обычными явлениями на Кавказе были эпидемии и эпизотии. Несмотря на то, что за свою жизнь женщины-казачки производили на свет в среднем по 10-17 младенцев, реально в семьях воспитывалось по 4-5 детей. Этому способствовали и трудоемкие хозяйственные работы, выполняемые казачками вплоть до окончания беременности; и отсутствие полноценного питания беременных женщин в условиях военного времени (и как следствие рождение слабых и не способных к жизни младенцев); и высокий уровень инфицированности детей (особенно в возрасте до 5 лет) в результате повсеместной антисанитарии, невыполнения правил элементарной гигиены и низкого уровня акушерства и медицины в целом. Антисанитария приводила к распространению таких болезней, как чума, оспа, холера и др., которые уносили сотни человеческих жизней41. Смертность населения часто превышала рождаемость. Средняя продолжительность жизни переселенцев не превышала 26-27 лет, тогда как у французов она составляла 35 лет, у немцев - 32 года, у англичан - 38 лет42. Многие казаки не имели самых элементарных бытовых условий. Так, в станице Бесскорбной большинство казаков не имело домов и жило в плохих землянках. Средств, выдаваемых на обзаведение хозяйством, не хватало43, жителям ее, в 1860 г. переселившимся из Полтавской губернии (144 семьи), в такой помощи было вообще отказано44.
Тем не менее местные власти вынуждены были часто выделять необходимое количество провианта для прибывших. Например, в сентябре 1860 г. казакам станицы Родниковской было выдано муки 1255 четвертей, 117 четвертей круп и пр.45 Квартирная или постойная повинность обременяла и без того нелегкую жизнь казаков46.
Заключительный этап военно-казачьей колонизации Закубанья был начат в 60-е гг. XIX в. Для основания станиц в нагорной полосе Северо-Западного Кавказа потребовалось большое количество переселенцев из линейных станиц. Например, в станице Бесленеевской, созданой в 1861 г., было поселено 200 казачьих семей охотников из станиц Барсуковской, Татарской и Темнолесской Ставропольской казачьей бригады47. Станица Севастопольская, устроенная в 1862 г., была заселена в основном казаками Кубанской и Хоперской бригад48. Станину Самурскую основали в 1863 г. линейные, донские и черноморские казаки, которые были причислены к казакам Кубанского войска49. Всего за период с 1861 по 1864 гг. в Закубанье переселилось 14396 семей, из которых 4490 семей дало линейное казачество50.
В этническом отношении линейные казаки представляли собой достаточно разнородную смесь, но доминировала среди них великорусская культурная традиция. Определенное влияние на формирование устоев культуры оказала культура адыгов, а также старообрядчество. Время с конца XVIII до середины XIX в. характеризуется нарастающим взаимовлиянием российского и адыгского населения в рамках многогранного процесса интеграции народов Кавказа в состав российского государства. Этот процесс включал в себя не только военную агрессию, но и торговые, дружеские и даже родственные отношения между обеими сторонами. Многие казачьи семьи брали на воспитание осиротевших детей горцев (в том числе и в рамках аталычества). Взаимное культурное влияние усиливалось через браки. Например, давалось разрешение на браки казаков с горянками с выплатой правительством «свадебного» пособия. Поддерживалась традиция куначества с закубанцами. Казачки перенимали у горянок новые способы приготовления пищи. Горские элементы проникали в модели одежды и обуви. Казаки приобретали кавказские породы скота и лошадей, а также огородные и полевые культуры.
В Кавказском линейном казачьем войске происходили как взаимодействие и унификация локальных вариантов южнорусской культурной традиции, так и интенсивные русско-украинские ассимилятивные процессы. Несмотря на большую этническую пестроту, среди кубанских линейцев очевидно ведущее значение южнорусской традиции51. В целом можно говорить о складывании в XIX в. русской этнографической группы на СеверЗападном Кавказе. Она формировалась в тесном взаимодействии с украинской этнографической группой, представленной черноморским казачеством. Этому способствовали совместная служба, общность военно-
политической обстановки на Кавказе, близость славянской культуры, православное вероисповедание, смешанные браки, совместное освоение Закубанья52, являвшегося зоной наибольшего этнического смешения. Здесь кавказская администрация поселяла южнорусских однодворцев и государственных крестьян, линейных кавказских, малороссийских, азовских, донских, уральских, оренбургских казаков, нижних чинов и офицеров регулярных войск. Постепенно происходил процесс становления нового самосознания и самоназвания, связанного с территорией Кубани: «кубанцы», «кубанское казачество». Самосознание проявлялось в официальном делопроизводстве, в фольклоре и других блоках традиционной культуры53. Осознавая себя как часть русского этноса, казачество Кубани одновременно осознавало и свое отличие от него54. Российское правительство создало необходимые условия для зарождения этногенетических процессов, приведших к возникновению новой восточнославянской общности -субэтноса кубанское казачество55. Это было официально закреплено указом Александра II от 19 ноября 1860 г. в названии Кубанского казачьего войска. «Черноморскому казачьему войску именоваться «Кубанским казачьим войском». В состав Кубанского казачьего войска обратить первые шесть бригад Кавказского линейного войска в полном составе, с землею, которою они доселе пользовались, со всеми войсковыми и общественными заведениями и зданиями, в районе этих бригад находящимися»56.
Таким образом, с конца XVIII в. вплоть до вхождения линейных казаков в Кубанское казачье войско, российское правительство проводило политику укрепления Кавказского линейного войска, дальнейшего расширения военно-казачьей колонизации Северо-Западного Кавказа. В течение длительного времени линейное казачество пополнялось различными группами населения, главным образом, выходцами из внутренних губерний России, и путем зачисления в казачье сословие казенных селений в северокавказском регионе. Линейные казаки принимали активное участие в интенсивном заселении закубанских земель. Линейное войско представляло собой своеобразный форпост в наступлении на адыгские народы с целью их покорения.
Примечания:
1Матвеев О.В., Ракачев В.Н., Ракачев Д.Н. Этнические миграции на Кубани: история и современность. - Краснодар, 2003. -С. 45.
2Шевченко Г.Н. Черноморское казачество в конце XVDI - первой половине ХГХ в. Сословный строй. Социальные отношения. - Краснодар, 1993. - С. 7.
3См.: Колесников В.А. Однодворцы - казаки. - СПб., 2000; Он же. От служивых людей Московии: К 200-летию со дня основания Темижбекской, Казанской, Тифлисской, Ладожской и Воронежской станиц // Освоение Кубани казачеством: Вопросы истории и культуры. - Краснодар, 2002.
4Бентковский И.В. Заселение западных предгорий главного Кавказского хребта//Кубанский сборник. - Екатеринодар, 1883. -Т. 1. -С. 68.
5Фелицын Е.Д. Материалы по истории Северного Кавказа. Всеподданнейший доклад Г.А. Потемкина об учреждении Азовской линии и переселении на Северный Кавказ Волгского и Хоперского казачьих войск / Кубанский сборник. - Екатеринодар, 1895. - Т. 3. - С. 4.
6Ламонов А. Исторический очерк о заселении станицы Кавказской Кубанского казачьего войска (1794 - 1894) // Кубанский сборник. - Екатеринодар, 1898. - Т. 4. - С. 2 - 3.
7Фелицын Е.Д. Побег с Кубани трех Донских полков в 1792 году, бунт на Дону и поселение станиц, вошедших в состав Кубанского конного полка 1895 года // Кубанский сборник. -Екатеринодар, 1898. - Т. 4. - С. 4.
8Колесников В.А. Однодворцы-казаки. - СПб., 2000. - С. 258.
9Точнее на правом фланге этой линии, которая начиналась от редута «Изрядный источник» близ крепости Усть-Лабинской и простиралась вплоть до Каспийского моря. Правый фланг сначала шел по реке Кубани, а затем перемещен на Лабу.
10Могилевцев Н.М. Краткие исторические сведения о Кавказском конном полке Кубанского казачьего войска // Кубанский сборник. - Екатеринодар, 1894. - Т. 3. - С. 8.
11Орлов П. Памятка кубанского казака. - Екатеринодар, 1914. -С. 25.
12Колесников В.А. Указ. соч. - С. 259.
13Дебу И. О Кавказской линии и присоединенном к ней Черноморском войске или общие замечания о поселенных полках, ограждающих Кавказскую линию, и о соседствующих горских народах. - СПб., 1823. - С. 48; Шахов Д. Воронежская станица. Статистико-этнографическое описание // Кубанский сборник. - Екатеринодар, 1883. -Т. 1. - С. 647.
14Бентковский И.В. Материалы для истории образования бывшего Кавказского линейного, ныне Терского казачьего войска // Ставропольские губернские ведомости. - 1880. - № 2.
15Толстов В.Г. История Хоперского полка Кубанского казачьего войска. 1696 - 1896 гг. - Тифлис, 1900. - Ч. 1. - С. 25-26.
16Полное собрание законов Российской империи (ПСЗРИ): Собр. 2-е. -Т. 4. -Ст. 3205.
17ПСЗРИ: Собр. 2-е. - Т. 6 - Отд. 1. - Ст. 4579.
18См.: Положение о Кавказском линейном казачьем войске. -СПб, 1845. -С. 24.
19ПСЗРИ: Собр. 2-е. - Т. 7. - Ст. 5630.
20Бентковский И.В. Материалы для истории колонизации Северного Кавказа. Моздокские так называемые «крещенные калмыки». Извлечение из «Ставропольских губернских ведомостей». - 1880. - №№ 35, 38, 42.
21Акты, собранные Кавказской Археографической комиссией (АКАК). - Тифлис, 1884. - Т. 9. - С. 399.
22Военно-статистическое обозрение Российской империи. Ставропольская губерния. -СПб, 1851.-Т. 16. -Ч. 1. -С. 108.
23Цыбульникова А.А. Казачки Кубани в конце XVIII - середине ХГХ в.: специфика повседневной жизни в условиях военного времени: Автореф. канд. дис. ист. наук. - Армавир, 2004. -С. 17-18.
24Орлов П. Указ. соч. - С. 26.
25Колесников В.А. Линейные казаки в заселении Закубанья (40-е - 60-е гг. ХГХ в.) // Кубанское казачество: три века исторического пути. Материалы Международной научно-практической конференции. - Краснодар, 1996. -С. 114.
26Российский государственный военно-исторический архив (РГВИА). Ф. ВУА Д. 6380. Лл. 117 об., 118.
27Государственный архив Краснодарского края (ГАКК). Ф. 318. Оп. 1.Д. 135.Л 1.
28ГАКК. Ф. 318. Оп. 1. Д. 157. Лл. 19, 20.
29ГАКК. Ф. 318. Оп. 1. Д. 269. Л. 1.
30ГАКК. Ф. 318. Оп. 1. Д. 346. Л. 1.
31АКАК. - Тифлис, 1878. - Т. 7. - С. 826.
32РГВИА. Ф. 14257. Оп. 3. Д. 214. Л. 15.
33См.: Положение о Кавказском линейном казачьем войске. -СПб, 1845.
34Чекменев СА. Социально-экономическое развитие Ставрополья и Кубани в конце XVIII - первой половине ХГХ вв. - Пятигорск, 1967. - С. 28.
35РГВИА. Ф. 14257. Оп. 3. Д. 214. Л. 15.
36Иванов Д. Станица Отрадная, Кубанской области, Баталпа-шинского уезда // Сборник материалов для описания местностей и племен Кавказа. - Тифлис, 1888. -Вып. 6.-С. 10-11.
37Колесников В.А. Указ. соч. - С. 115.
38АКАК. - Тифлис, 1904. - Т. 12. - С. 668.
39Щербина Ф.А Колонизация Кубанской области // Киевская старина. - Киев, 1883. - Т. 7. - № 12. - С. 538.
40Ламонов А. Указ. соч. - С. 9.
41Цыбульникова А. А. Указ. соч. - 22, 25.
42Стефанов Т. Город Ейск. Статистико-этнографическое описание // Кубанский сборник. - Екатеринодар, 1883. - Т. 1. -С. 250.
43ГАКК. Ф. 257. Оп. 1. Д. 25. Л. 199.
44Там же. Оп. 1. Д. 29. Л. 2.
45Там же. Оп. 1.Д. 30. Л. 50.
46Там же. Оп. 1.Д. 29.Л. 171.
47Близников П. Станица Бесленеевская, Кубанской области, Майкопского уезда // Сборник материалов для описания местностей и племен Кавказа. - Тифлис, 1888. - Вып. 6. - С. 133.
48Шапошников К. Севастопольская станица // Сборник материалов для описания местностей и племен Кавказа. - Тифлис, 1889. -С. 111.
49Кобеляцкий В. Станица Самурская, Кубанской области, Майкопского уезда // Сборник материалов для описания местностей и племен Кавказа. - Тифлис, 1888. - Вып. 6. - С. 99.
50Бентковский И.В. Материалы для истории колонизации Северного Кавказа. Заселение западных предгорий главного Кавказского хребта//Кубанский сборник. -Екатеринодар, 1883. -Т. Г-С. 76.
52Заседателева Л.Б. Восточные славяне на Северном Кавказе в середине XVI - начале XX века (динамика этнокультурных процессов): Дис. докт. ист. наук в форме научного доклада. -М, 1996. -С. 69-70.
53Бондарь Н.И. Указ. соч. - С. 22.
54Бондарь Н.И. Кубанское казачество в контексте проблемы: этнос - пространство - время // Старый Свет: Археология. История. Этнография. - Краснодар, 2000. - С. 154.
55Там же. -С. 155.
56ПСЗРИ: Собр. 1-е. - Т. 35. - Ст. 36327. Источник: Вестник АГУ
1. Сибирские казаки на службе и дома. Фотоальбом 3-го Сибирского казачьего полка Год: 1911 Издательство: Омск Формат: Adobe Acrobat Document Размер: 23 Mб
Отправлено: 09.10.11 21:22. Заголовок: Виктор Безотосный, к..
Виктор Безотосный, кандидат исторических наук
Кто такие казаки
Современная наука утверждает, что казачество — это этносоциальная и историческая общность (группа), объединившая в силу своих специфических особенностей всех казаков, в первую очередь русских, а также украинцев, калмыков, бурят, башкир, татар, эвенков, осетин и представителей других народов, как отдельные субэтносы своих народов в единое целое. В литературе даются и другие определения: 1) с точки зрения дореволюционного законодательства это особое воинское сословие в Российской империи, имевшее привилегии за несение обязательной службы, 2) отдельный этнос, самостоятельная народность, четвертая ветвь восточного славянства или даже особая нация смешанного тюрко-славянского происхождения. Последняя версия усиленно разрабатывалась в ХХ веке казачьими историками-эмигрантами. Общественная организация, быт, культура, идеология, этнопсихологический уклад, поведенческие стереотипы, фольклор этого уникального и самобытного свободного «войскового товарищества» всегда заметно отличались от порядков, заведенных в других регионах страны. В силу специфических черт и исполняемых функций имелась даже определенная отчужденность казачества от остального населения. Обилие точек зрения порождено неразработанностью многих проблем ранней казачьей истории. Казачество формировалось с ХIV века и возникло в результате особых условий на степных незаселенных просторах между Московской Русью, Великим княжеством Литовским, Польшей и татарскими ханствами. Процесс зарождения происходил после распада Золотой Орды в постоянной борьбе с многочисленными противниками вдали от развитых культурных центров. Первые страницы казачьей истории читаются с трудом, поскольку не сохранилось достоверных письменных источников. Когда же казачество вышло на широкую историческую арену, то на вопрос, каким образом оно возникло, никто не мог дать ясного и точного ответа. Нехватка бесспорных доказательств привела к обилию гипотез и окутала протоказачью историю туманом легендарных пересказов. Полуфантастические сюжеты и догадки рано нашли место на страницах первых исторических сочинений, а позднее получили дальнейшее развитие. Феномен происхождения казачества многие исследователи пытались разгадать, отыскивая национальные корни их предков среди самых разных народов (скифов, половцев, хазар, алан, казахов, узбеков, киргизов, татар, горских черкес, касогов, бродников, черных клобуков, торков и других), или рассматривали оригинальную казачью воинскую общность как результат генетических связей нескольких племен с пришедшими в Причерноморье славянами, причем отсчет этого процесса велся с начала новой эры. Другие историки, напротив, доказывали «исконную русскость» казачества, делая упор на постоянстве нахождения славян в регионах, ставших колыбелью казачества. Оригинальная концепция была сформулирована историком-эмигрантом А. А. Гордеевым, полагавшим, что предки казаков — это русское население в составе Золотой Орды («налог кровью» с русских земель), поселенное монголами на будущих казачьих территориях. Долго доминировавшая официальная точка зрения (дореволюционная и советская), что казачьи общины появились в результате бегства русских крестьян от крепостного права, так же, как и взгляды на казачество как сословие, была подвергнута в ХХ веке аргументированной критике. Но и «беглохолопская» (миграционная) версия, и теория автохтонного (местного) происхождения казаков на сегодняшний день имеют слабую доказательную базу и не подтверждаются серьезными источниками. Вопрос остается открытым… Нет полного единодушия и в толковании самого термина «казак» (по-украински «козак»). Делались попытки производить это слово от названия народов, некогда живших вблизи Днепра и Дона (касоги, х(к)азары), от принятого в Российской империи наименования современных казахов — кайсаки. Существовали и другие филологические объяснения: от турецкого слова «каз» (гусь), от монгольских слов «ко» (броня, защита) и «зах» (рубеж) — то есть защитник границы. Все же большинство специалистов сходятся на мнении, что термин пришел с востока и он скорее всего тюркского происхождения, с характерным для этих языков окончанием на «ак». В русском языке слово «казак», впервые упомянутое в летописи под 1444 годом, означало бездомных и вольных воинов, поступавших на службу с выполнением военных обязательств. В формировании казачества участвовали представители самых разных народностей, но доминировал славянский элемент. С этнографической точки зрения, первые казаки разделялись по месту возникновения на украинских и на русских. Среди тех и других можно выделить вольных и служивых казаков. На Украине вольное казачество было представлено Запорожской Сечью, существовавшей до 1775 года, а служивое — «реестровыми» казаками, получавшими жалованье за службу Речи Посполитой. Русские служивые казаки назывались городовыми, полковыми и сторожевыми. Они использовались для защиты засечных черт и городов, получали за это жалованье и земельные участки в пожизненное владение. Хотя они приравнивались к «служивым людям по прибору» (стрельцы, пушкари), но в отличие от них имели станичную организацию и выборную систему военного управления и в таком виде просуществовали до начала ХVIII века. Первая община русских вольных казаков возникла на Дону, а затем на реках Яик (Урал), Терек и Волга. В отличие от служивого казачества, связанного с выполнением военных функций в рамках сложившихся государственных образований (Речь Посполитая и Россия), центрами возникновения вольного казачества стали крупные реки (Днепр, Дон, Яик, Терек) и степные просторы, что накладывало заметный отпечаток на казачество и определяло их жизненный уклад. Каждая крупная территориальная общность независимых казачьих поселений называлась войском. Основным хозяйственным занятием вольных казаков были охота, рыболовство и животноводство. Например, в Войске Донском до начала ХVIII столетия хлебопашество было запрещено под страхом смертной казни. Как считали сами казаки, жили они «с травы и воды». Огромное значение в жизни казачьих общин играла война (они находились в условиях постоянного военного противостояния с враждебными и воинственными кочевыми соседями), поэтому важнейшим источником существования для них являлась военная добыча, получаемая в результате их походов «за зипунами и ясырем» в Крым, Турцию, Персию, на Кавказ. Организовывались как речные, так и морские походы на легких лодках (стругах), или совершались конные набеги. Часто несколько войск объединялись и совершали совместные сухопутные и морские предприятия. Все захваченное во время военных акций считалось коллективной собственностью и называлось «дуваном». Раздел добычи («дуван дуванить») происходил после завершения похода. Главной особенностью общественной жизни казаков являлась военная организация с выборной системой управления и демократические порядки. Основные решения (вопросы войны и мира, выборы должностных лиц, суд провинившихся) принимались на общеказачьих собраниях — станичных и войсковых кругах или радах, высших органах казачьего управления. Исполнительная власть принадлежала ежегодно сменяемому на кругах войсковому (кошевому в Запорожье) атаману. На время военных действий избирался походный атаман, подчинение которому было беспрекословным. Дипломатические отношения с русским государством поддерживались посредством отправки в столицу зимовых и легких станиц (посольств) с назначенным атаманом. Первоначально союзные отношения с Москвой строились по принципу независимых государств, имевших одного противника, а также религиозное и этническое единство. Получая от царя денежную и военную помощь, казачьи территории выполняли важную роль буфера на южных и восточных границах русского государства, прикрывали и фактически принимали на себя набеги степных орд. Казаки принимали участие во многих войнах Москвы с соседними государствами. Все сношения между казаками и царем велись через Посольский приказ, как с иностранным государством. Кремлю было выгодно дистанцироваться от вольных казачьих общин, не связывать себе руки и объяснять, например, туркам, что казаки ему не подчинены. В то же время московское правительство с раздражением смотрело на непредсказуемые деяния казачьих сообществ, постоянно нападавших на турецкие владения, что часто шло вразрез с русскими внешнеполитическими интересами. Нередко между союзниками наступали периоды охлаждения, и Россия прекращала всякую помощь казакам. Недовольство Москвы вызывал и постоянный уход зависимых крестьян в казачьи области. Демократические порядки — все равны, ни властей, ни налогов — стали неотразимым магнитом, притягивавшим к себе предприимчивых и смелых людей. Подозрения Кремля оказались отнюдь не беспочвенны — на протяжении ХVII—ХVIII столетий казачество шло в авангарде мощных антиправительственных выступлений, из его рядов вышли предводители казацко-крестьянских восстаний — Степан Разин, Кондратий Булавин и Емельян Пугачев. Казаки впервые всерьез заявили о себе в Смутное время, поддержав Лжедмитрия I и составив значительную часть его военных отрядов. В дальнейших событиях Смуты принимали активное участие как вольное казачество (русское и украинское), так и русские служивые казаки. В 1611 году казаки составили главную военную силу первого ополчения, во втором ополчении уже преобладали дворяне, но на Земском соборе 1613 года именно слово казачьих атаманов оказалось решающим, и они настояли на избрании царем Михаила Романова. Неоднозначная роль, которую играли казаки в Смутное время, побудила правительство в ХVII веке проводить политику резкого сокращения отрядов служивых казаков на основной территории государства. Но в стратегическом плане самодержавие, учитывая важнейшие функции казачества как военной силы в пограничных районах, проявляло долготерпение и стремилось подчинить своей власти казачью вольницу. Для этой цели московские власти постоянно приручали казачью элиту, получившую коллективное название «старшина». Этот процесс закончился указом Павла I 1798 года, по которому все казачьи офицерские чины были приравнены к общеармейским, а их обладатели получили права на дворянство. Чтобы закрепить верность московскому престолу, цари сумели добиться к концу ХVII века принятия присяги всеми войсками (последним, в 1671 году, присягнуло Войско Донское). В результате из добровольных союзников казаки превратились в подданных русского царя. С включением юго-восточных территорий в состав России казачество осталось лишь особой частью российского населения, постепенно потеряв многие свои демократические права и завоевания. С ХVIII столетия государство постоянно регламентировало жизнь казачьих областей, модернизировало в нужном для себя русле традиционные структуры управления, превратив их в составную часть имперской административной системы. В ХVIII веке казачьи военные формирования считались иррегулярными частями, а с юридической точки зрения казачество превратилось в сословие. С 1721 года казачьи части находились в ведении казачьей экспедиции Военной коллегии. В том же году Петр I упразднил выборность войсковых атаманов и ввел институт наказных атаманов, назначаемых верховной властью. Последние остатки казачьей независимости были утрачены после разгрома Пугачевского бунта в 1775-м, когда Екатерина II ликвидировала Запорожскую Сечь. В 1802 году было разработано первое Положение для казачьих войск (примером послужило Войско Донское). С 1827-го августейшим атаманом всех казачьих войск стал назначаться наследник престола. В 1838 году был утвержден первый строевой устав для казачьих частей, а в 1857-м казачество перешло в ведение Управления (с 1867-го Главное управление) иррегулярных (с 1879-го казачьих) войск Военного министерства, с 1910 года перешло в подчинение Главного штаба.
Отправлено: 09.10.11 21:26. Заголовок: Самодержавие по мере..
Самодержавие по мере необходимости ликвидировало или создавало новые казачьи войска, активно используя эту воинскую силу для присоединения и освоения новых территорий. Генеалогическое древо казачьих войск можно представить, исходя из двух базовых образований вольного казачества — Запорожского и Донского войск. На основе запорожцев были образованы: — в 1787 году — Черноморское войско (первоначальное название — Войско Коша верных казаков запорожских), поселенное в 1792-м на Таманском полуострове (в 1860-м вошло в состав Кубанского войска); — в 1787 году — Екатеринославское войско, упраздненное в 1789-м, некоторая часть (3277 человек) была переселена на Кавказ (1802) и затем влилась в Кубанское войско; — в 1807 году Дунайское войско из беглых запорожцев, в 1856-м названо Новороссийским, упразднено в 1868-м; — в 1828—1829 годах Азовское войско из прощенных задунайских запорожцев, добровольно перешедших на сторону России и принявших участие в русско-турецкой войне, поселено в Екатеринославской губернии, в 1864-м упразднено, а 1050 семей переселилось на черноморское побережье и влилось в Кубанское войско. В состав русской армии в ХVII—ХIХ веках отдельно входили также украинские полки как остатки служивого казачества: в 1651—1765 годах — слободские (черкасские) казачьи полки (Сумской, Изюмский, Ахтырский, Харьковский и Острогожский), затем переформированные в регулярные гусарские. С 1654 года были приняты в российское подданство 10 малороссийских казачьих полков левой стороны Днепра, в 1674-м — еще 10 казачьих полков правой стороны Днепра. В разные времена их количество в армии варьировалось, а в 1783 году 19 малороссийских полков переформированы в регулярные кавалерийские части, но в 1790—1792 годах еще существовали Херсонский, Полтавский казачий и Казачий Булавы Великого гетмана полки, затем переформированные в легкоконные полки. В ХIХ столетии по военной необходимости создавались ополченческие украинские казачьи конные полки: в 1812 году — 23, в 1832-м — 8, в 1855-м — 6, в 1863-м — 3. Колыбелью и образцом для всех российских казачьих войск по праву считался Дон. Донские казаки в ХVI—ХVII веках положили начало созданию терского, яицкого (уральского), волжского (волгского) (переселено в 1770 году на Терек), сибирского казачества. От донцов происходили бахмутские (1701—1764), чугуевские (1700—1808), хоперские (в 1786-м переселенные на Кавказ и вошедшие затем в состав Кубанского войска) казаки, не имевшие войсковой организации. В 1736 году из волжских, яицких, сибирских и служивых казаков возникло Оренбургское войско. На основе остатков Волжского войска в 1750-м было создано Астраханское войско. От Сибирского в 1867 году отпочковалось Семиреченское войско, еще ранее, в 1851-м, отделилось Забайкальское войско, часть казаков которого вскоре была переселена на Амур, что послужило основанием для образования в 1858 году Амурского войска, от которого, в свою очередь, в 1889-м отделили Уссурийское войско. От Сибирского войска вели свое начало сибирские городовые казачьи команды и полки: Тобольский, Енисейский (в 1917—1920 годах — Енисейское войско), Красноярский, Якутский, Иркутский. Среди казачества существовали и национальные формирования: калмыки (в составе Донского, Уральского, Астраханского и Оренбургского войск), крымские татары, татары и башкиры (Башкиро-Мещерякское войско), буряты (в составе Забайкальского войска и отдельных полков), осетины (в составе Терского войска), ногайцы. В 1774—1817 годах существовало Бугское войско, составленное из христиан балканских народов. К иррегулярным частям также принадлежали многочисленные милиционные и ополченческие формирования кавказских народов. В рядах российской императорской гвардии также имелись казачьи части. В 1796 году был сформирован лейб-гвардии Казачий полк, в котором служили донцы. Сыны «вернолюбезного Тихого Дона» и в дальнейшем составляли костяк гвардейского казачества: в 1829 году к гвардии был причислен лейб-гвардии Атаманский (наследника цесаревича) полк, а в 1830-м была сформирована 6-я Донская батарея лейб-гвардии Конной артиллерии. Помимо этого, с 1798 года службу при императорах несла лейб-гвардии Уральская сотня, на основе которой в 1905-м был сформирован лейб-гвардии Сводно-Казачий полк, в котором помимо уральцев служили астраханцы, оренбуржцы, сибиряки, семиреченцы, забайкальцы, амурцы и уссурийцы. В 1827—1881 годах на казачьих правах существовал лейб-гвардии Крымско-Татарский эскадрон. Кроме этого, в лейб-гвардии Собственном Его Императорского Величества конвое с 1828 по 1881 год службу несли представители кавказских народов, а с 1832-го по 1917-й терские и кубанские казаки. Во все времена казачество являлось универсальным родом вооруженных сил. Про казаков говорили, что они рождались в седле. Они считались великолепными наездниками, не знавшими равных в искусстве джигитовки. Военные специалисты оценивали казачью конницу как лучшую в мире легкую кавалерию. Воинская слава казачества укрепилась на полях сражений Северной и Семилетней войн, во время Итальянского и Швейцарского походов А. В. Суворова. Особенно отличились казачьи полки в наполеоновскую эпоху. Предводимое легендарным «вихорь-атаманом» Матвеем Ивановичем Платовым, иррегулярное воинство стало одним из главных виновников гибели французской армии в России в кампании 1812 года, а после заграничных походов русской армии, по словам генерала А. П. Ермолова, «казаки стали удивлением Европы». Без казачьих сабель не обошлась ни одна русско-турецкая война ХVIII—ХIХ веков, не говоря уже о покорении Кавказа, присоединении Средней Азии и Казахстана, освоении Сибири и Дальнего Востока. Успехи иррегулярной конницы объяснялись умелым применением в боях нерегламентированных никакими уставами дедовских тактических приемов (лава, вентерь, оригинальная система разведочной и сторожевой службы). Эти унаследованные от степняков казачьи «обороты» оказывались особенно эффективны и неожиданны при столкновениях с армиями европейских государств. Умело сражались казаки не только на коне, но и в пешем строю. Так, при штурме Измаила в 1790 году Суворов специально сформировал две колонны из спешенных казаков, которые полностью оправдали его надежды. Случалось казакам держать и долговременную оборону. В анналы военной истории вошло знаменитое «Азовское осадное сидение» (1637—1641), когда донцы и запорожцы не только захватили город, но и четыре года успешно оборонялись от превосходящих сил турок. В ХIХ веке прославили себя черноморские пластуны (кубанская пехота), подарившие русской армии термин «ползать по-пластунски». Для того казак родится, чтоб царю на службе пригодиться», — гласила старинная поговорка. Казачья служба по закону 1875 года продолжалась 20 лет, начиная с 18-летнего возраста: 3 года в подготовительном разряде, 4 года на действительной службе, 8 лет на льготе и 5 лет в запасе. На службу каждый являлся со своим обмундированием, снаряжением, холодным оружием и верховой лошадью. За подготовку и несение воинской службы отвечала казачья община (станица). Собственно служба, особый вид самоуправления и система землепользования, как материальная основа казачьего существования, были тесно взаимосвязаны и в конечном итоге обеспечивали стабильное существование казачества в качестве грозной боевой силы. Главным собственником земли выступало государство, которое от имени императора отводило казачьему войску завоеванную кровью их предков землю на правах коллективной (общинной) собственности. Полученную «от монарших щедрот» землю войско, оставив часть на войсковой запас, делило между станицами. Станичная община от имени войска периодически занималась переделом земельных паев (размер их колебался от 10 до 50 десятин). За пользование наделом и освобождение от налогов казак и обязан был нести военную службу. Войско также выделяло земельные наделы казакам-дворянам (пай колебался в зависимости от офицерского чина) в потомственную собственность, но эти участки не могли продаваться лицам невойскового происхождения. В ХIХ веке основным хозяйственным занятием казачества стало земледелие, хотя в разных войсках имелись свои особенности и предпочтения, например, интенсивное развитие рыболовства как основной отрасли в Уральском, а также Донском и Уссурийском войсках, охота в Сибирском, виноделие и садоводство на Кавказе и Дону. Накануне Первой мировой войны в России насчитывалось 11 казачьих войск: Донское (1,6 млн), Кубанское (1,3 млн), Терское (260 тыс.), Астраханское (40 тыс.), Уральское (174 тыс.), Оренбургское (533 тыс.), Сибирское (172 тыс.), Семиреченское (45 тыс.), Забайкальское (264 тыс.), Амурское (50 тыс.), Уссурийское (35 тыс.) и два отдельных казачьих полка. Они занимали 65 млн десятин земли с населением 4,4 млн чел. (2,4% населения России), в том числе 480 тысяч служивого состава. Среди казаков в национальном отношении преобладали русские (78%), на втором месте стояли украинцы (17%), на третьем буряты (2%).Большинство казаков исповедовали православие, при этом имелся большой процент старообрядцев (особенно в Уральском, Терском, Донском войсках), а национальные меньшинства исповедовали буддизм и мусульманство. На полях сражений Первой мировой войны побывало более 300 тысяч казаков (164 конных полка, 30 пеших батальонов, 78 батарей, 175 отдельных сотен, 78 полусотен, не считая вспомогательных и запасных частей). Война показала неэффективность использования больших конных масс (казаки составляли две трети русской кавалерии) в условиях сплошного фронта, высокой плотности огневой мощи пехоты и возросших искусственных и технических средств обороны. Исключения составили сформированные из добровольцев-казаков мелкие партизанские отряды, успешно действовавшие в тылу противника при выполнении диверсионных и разведывательных заданий. Боевой опыт и профессиональная воинская подготовка казаков вновь были использованы при решении острых внутренних социальных конфликтов. Декретом ВЦИК и СНК от 17 ноября 1917 года казачество как сословие и казачьи формирования были упразднены. В Гражданскую войну казачьи территории стали основными базами Белого движения (особенно Дон, Кубань, Терек, Урал), именно там велись самые ожесточенные бои. Казачьи части являлись в численном отношении главной военной силой белых армий в борьбе с большевизмом. К этому казачество подтолкнула проводимая красными политика расказачивания (массовые расстрелы, взятие заложников, сожжение станиц, реквизиции, стравливание иногородних против казаков). В Красной армии также имелись казачьи подразделения, но они представляли менее 10 процентов казачества. После поражения в Гражданской войне около ста тысяч казаков оказались в эмиграции. В советское время официальная политика расказачивания фактически продолжалась, хотя в 1925 году пленум ЦК РКП (б) и признал недопустимым «игнорирование особенностей казачьего быта и применение насильственных мер в борьбе с остатками казачьих традиций». Тем не менее казаки продолжали считаться «непролетарскими элементами» и подвергались поражению в правах, в частности, запрет служить в рядах Красной армии был снят лишь в 1936-м, когда создали несколько казачьих кавалерийских дивизий (а затем и корпусов), отлично проявивших себя в Великой Отечественной войне.
Отправной точкой для настоящего исследования стали слова «дида кубанской истории» Ф.А. Щербины, характеризующие черноморское казачье войско, как «собранное из разных мест, разрозненное и, отчасти разноплеменное…» (1). Он писал о том, что в число черноморских казаков вошли малороссы, поляки, молдаване, великороссы, литовцы, татары, греки, немцы, евреи, турки и др. Многонациональный состав Черноморского войска отмечал и В.А. Голобуцкий, указывая на случаи поступления в казаки еще и болгар, сербов, албанцев (2).
Подтверждение этим словам историков мы легко можем найти во многих документах, вышедших из казачьей среды. Скажем, на заседании Войскового правительства 16 марта 1794 г. говорилось: «Старшины и казаки при собрании сего войска поступили на службу из разных мест Российской империи и польской области» (3).
Полиэтничность черноморского казачества, особенно в первые годы его существования, была определена источниками комплектования и пополнения.
За день рождения Черноморского войска можно принять распоряжение князя Г.А. Потемкина от 20 августа 1787 г.: «Чтоб иметь в наместничестве Екатеринославском военные команды волонтеров, препоручил я секунд-майорам Сидору белому и Антону головатому собрать охотников, и конных и пеших для лодок из поселившихся в сем наместничестве служивших в бывшей Сечи Запорожской казаков» (4). Однако первые результаты оказались не очень обнадеживающими и уже 12 октября Г.А. Потемкин разрешил набирать «охотников из свободных людей» (5).
К концу 1787 г. удалось собрать 600 человек (6). Ордером от 2 января 1788 г. Г.А. потемкин призывает атамана С. Белого «употребить всемерное старание о приумножении казаков». 4 октября 1789 г. он в очередной раз приказывает: «Войску верных казаков Черноморских позволяется принимать всех свободных людей…» (7). В 1794 г. кошевой атаман З. Чепега заявил Войсковому правительству, что по неоднократным повелениям князя Г.А. Потемкина он обязан был «всех бездомовных бурлак, лишь бы не бежавши из регулярных полков солдат, и таковых за коими не было бы каковых важных преступлений, без сумнения принимать и причислять в сие войско, ради умножения его на службу» (8).
Разрешение принимать в казаки всех желающих свободных людей (не говоря уже о нелегальном поступлении беглых) резко меняет социальную структуру войска, в него устремляются представители различных сословных групп русского общества (см. 9). В конце концов бывшие сечевики составили в новом войске меньшинство. По подсчетам И. Бентковского, в 1795 г. «истых сечевиков» насчитывалось только 30 %, «охотников» из свободных людей – 40 %, «прочих» – 30 % (10). Методика получения этих цифр не совсем понятна и, возможно, не вполне корректна. Ф.А. Щербина, не вдаваясь в детали, просто констатировал: «… в Черноморское войско записалось много лиц, не имевших никакой связи с Сичью» (11).
По нашим сведениям, число бывших запорожцев в Черноморском войске на 1794 г. составляло примерно 43 % (12). Подсчеты сделаны по материалам переписи 1794 г., проведенной поручиком Миргородским и корнетом Демидовичем: из 12 645 казаков, проживавших в 40 куренях, «служивших в бывшей Сечи Запорожской» оказалось 5503 человека. Эти цифры достаточно относительны. Переписать всех казаков не удавалось и несколько десятилетий спустя. В числе «запорожцев», конечно же, немало беглых, которые просто обязаны были придумывать более или менее убедительные легенды для легализации своего положения. Приток беглецов на Кубань, принимавший порой, по словам В.А. Голобуцкого, «черты организованного переселения», еще более неуклонно снижал процент бывших запорожцев среди черноморских казаков.
Итак, достаточно свободный доступ в Черноморское казачество всех желающих (и не только свободных людей), практика комплектования войска «сверху» во многом предопределили его многонациональный состав. В подтверждение этого имеется значительно число свидетельств. Приведем некоторые из них.
В высших эшелонах черноморской старшины мы встречаем «польской породы» войскового писаря и. Подлесецкого (13). Примечательна история хорошо известной черноморской семьи Бурносов. Основатель рода Петр Бурнос – поляк Пинчинский. В начале XIX в. он усыновил абадзехского мальчика. Родной сын Петра Бурноса – Корней, взял в семью еврейского мальчика. Спустя несколько десятилетий приемный сын П. Бурноса писал: «Василь Корнеевич Бурнос – поляк, я – черкес, Старовеличковский Бурнос – еврей» (14).
Интересно отметить, что в казаки была записана часть пленных поляков, захваченных черноморцами в «польском походе» 1794 г. К примеру, в 1799 г. в курене Величковском живет такой казак Езин Мазур, который чуть позже становится Езифом Добровольским (15).
В 1793 г. в Черноморское войско записался «Степан Моисеев заводовский, родившийся в турецком городе Хотене в законе еврейском» (16). В формулярных списках чиновников Черноморского войска за 1809 г. 82-летний С.М. Заводовский показан выходцем из польского шляхетства (17). 10 апреля 1795 г. войсковой судья А.А. Головатый сообщил Таврическому губернатору С.С. жегулину о зачислении в войско «евреина Иосифа Шендера» (18). В 1799 г. в г. Екатеринодаре числится значковый товарищ Евреинский, по спискам 1813 г. – Еврееновский (19).
Ф.А. Щербина указывает, что в 1804 г. в черноморские казаки под именем Василия Лавровского был зачислен австрийский еврей Авелейд, а в 1810 г. – еврей Шиман Лейзерович (20).
К «знаменитой плеяде» черноморцев конца 40-х годов XIX в. относился, по словам полковника Кубанского войска Шарапа, старший член войскового правления еврей Литевский (21).
Выходя за рамки заявленной темы, отметим, что кубанские казаки прекрасно понимали возможность поступления в казачество людей разных национальностей и вероисповеданий. В «Конституции» Кубанского края 1918 г. предусматривалось, что человек, избранный атаманом Кубанского казачьего войска, принимает присягу «соответственно требованиям и обрядам своей религии». И ничего удивительного нет в том, что своим атаманом кубанцы избрали генерал-майора Н.А. Букретова, еврея по национальности (22).
Сохранилось значительное число документов о поступлении в Черноморское войско адыгов. Примечательную формулировку содержит один из них: «Черкесский владетель Мурадин Оуглы, сделавшийся черноморским казаком…» (23). Л.И. Лавров писал о том, что одна из окраин ст. Переяславской называется Черкешиной и часть ее казаков ведет свой род от адыгейцев (24). А. Вершигора отмечает о зачислении в Черноморское войско в 1808 г. большой группы адыгов, один из которых после крещения стал Яковом Яковлевичем Животовским (тоже известная на Кубани семья) (25). Практически в каждом из наградных документов 20-х гг. XIX в. встречается несколько казаков-адыгов, начиная от урядников и кончая полковниками.
Встречались среди черноморских казаков и армяне: есаул Лазарь Якимович Мурзак (впоследствии фамилия стала писаться «Мурзаков»), войсковой старшина Никита Иванович Гаджанов («родом от Меликов армянских») (26).
В 1810 г. были «исключены из оклада с причислением в сословие Черноморских казаков» ногайцы и татары, вышедшие ранее из Закубанья (27). В этом же году в Черноморское войско по распоряжению де Ришелье зачислили 55 молдаван, служивших в упраздненном Буджакском войске, а чуть позже – еще 77 человек (28).
В упомянутом выше формулярном списке войсковых чиновников за 1809 г. мы встречаем болгарина Емельяна Матвеевича Стоянова, серба Романа Степановича Шелеста, грека Никифора Михайловича Погачевского и др.
Подобных документов можно привести еще десятки, но наверное уже нет смысла доказывать тезис о свободном поступлении в Черноморское казачье войско людей различных национальностей. Однако, признавая полиэтничный состав войска, мы вполне солидарны с Ф.А. Щербиной, утверждавшим, что представители других национальностей просто «тонули» в массе чисто малорусского населения. На каждый десяток приведенных выше документов приходятся просто сотни других с такой почти стандартной формулировкой – «… он породы малороссийской. Звания казачьего».
Малороссийское происхождение большинства черноморских казаков косвенно подтверждают куренные и полковые списки, где явно преобладают украинские фамилии. При этом стоит оговориться, что фамилии (клички, прозвища) далеко не всегда служат надежным ориентирам. Автор уже однажды, кажется, ошибся, посчитав без веских оснований войскового полковника Алексея Высочина русским, а последующие поиски показали, что его отец Семен Цвень (в других документах - Цвененко) проживал в Елисаветградском уезде Новороссийской губернии. Подлинная фамилия полковника Ивана Павловича Великого оказался Губар (Губарь), а под фамилией Мельниченко скрывался молдаванин. Отцом сотенного есаула Греднева был «прусский Эдельман Грейф» (29).
Не следует без особой проверки доверять и таким этномаркирующим фамилиям как Бесараб, Циган, Болгарин, Литвин и др. В 1801 г. Войсковая канцелярия разбирала вопрос «почему капитан Лях получил сие фамильное имя, ибо родной его отец прозывается Шанька и состоит в живых» (30). Этноним «Литвин» мог означать (в зависимости от того, кто составлял документ) и жителя северной Украины, и белоруса, реже поляка, а то и просто католика (31).
В 1808 и 1820 гг. последовали высочайшие повеления о переселении в Черноморию малороссийских казаков (фактически крестьян) (32).
В 1848 г. состоялось третье и последнее массовое переселение в Черноморию. Переход в Черноморию более ста тысяч малороссийских переселенцев из Полтавской, Черниговской (и в незначительном количестве – из харьковской) губерний окончательно определил, по нашему мнению, этническое лицо черноморского казачества. В условиях Кубани произошла унификация локальных вариантов общеукраинской традиционной культуры.
Для современников и последующих поколений исследователей этническая идентификация черноморцев не вызывала сомнений. Один из первых историков Кубани И.Д. Попко в 1858 г. писал: «Весь войсковой состав черноморского народонаселения носит одну физиономию, запечатлен одною народностью – малороссийскою… Черноморцы говорят малороссийским языком, хорошо сохранившимся. На столько же сохранились, под их военною кавказскою оболочкою, черты малороссийской народности в нравах, обычаях, поверьях, в быту домашнем и общественном» (33). Краток и категоричен П.П. Короленко: «Черноморцы были все малороссы» (34).
Князь А.И. Барятинский в своем отношении к военному министру от 2 апреля 1861 г., размышляя о замкнутости казачьего сословия, развивающей «дух отдельности» в государстве, писал: «В бывшем Черноморском войске, состоявшем из Малороссиян… эта отдельность принимает вид национальности…» (35).
Образование Кубанского казачьего войска (1860 г.) вызвало к жизни новые этностимулирующие факторы, новые интеграционные процессы, завершившиеся, по мнению ряда исследователей, возникновением этносоциальной общности – кубанского казачества (36). Ряд возражений сторонникам данной точки зрения были высказаны А.Н. Малукало (37). Действительно, факты упорного и длительного сохранения прежнего самосознания и самоназвания достаточно многочисленны и весомы.
В русско-турецкую войну 1877-1878 гг. сотни полков Кубанского войска комплектовались отдельно из линейцев и «малороссов, сынов Черноморского войска» (38). Ф.А. Щербина, говоря о появлении «нечто среднего» между великороссами и малороссами, в то же время утверждал об еще очень резкой «племенной разношерстности» и о возможности встретить в одной станице как типичного великоросса, так и «завзятого хохла» (39).
Войсковая Рада, проходившая в екатеринодаре в декабре 1906 г., признала, что Кубанское казачье войско представляет собой не единое войско, а административное слияние, склеенное военной администрацией из трех по крайней мере войск (40). Поэтому черноморцы, линейцы и закубанцы образовали свои отдельные секции.
Казак-линеец Ф.И. Елисеев, посетив перед первой мировой войной казармы императорского конвоя, сразу, издалека и только по манере поведения выделил среди конвойцев казаков-черноморцев (41).
Революция и гражданская война не только реанимировали, но и резко обострили глухо дремавшие противоречия между черноморцами и линейцами. Это хорошо известный и общепризнанный факт (42). Дело дошло до созыва отдельной Черноморской Рады, высказавшейся за объединение с Украиной. А.И. деникин, оценивая обстановку, писал, что вражда между черноморцами и линейцами, грозившая перейти в полный разрыв, ставила вопрос о выделении из Кубанского войска линейных (русских) округов и о присоединении их к Тереку (43).
Несколько цитат из статьи анонимного автора «Черноморцы и линейцы», опубликованной в «Вольной Кубани» 16 декабря 1918 г. «Если мы линейцы и черноморцы, за 60 лет совместной жизни не слились так, чтобы не было заметно и швов в нашем долголетнем союзе, то здесь значит что-то не ладно. Значит есть какое-то болезненное состояние крови в нашем кубанском казачьем организме, которое мешает окончательно зарасти двум половинкам нашего войска, склеенным еще в прошлом столетии… Черноморская половина – прямые потоки запорожцев и значит родные братья нынешних украинцев… Черноморцы говорят одним языком с украинцами, поют одни песни, вспоминают одни предания…
Линейцам совершенно чужды переживания Украйны. Им, как говорящим на русском языке и чувствующим себя просто русскими казаками…
Нет того, что хотелось бы видеть всем кубанцам – сплошного Кубанского войска».
В 1919 г. попытка Войскового атамана набрать добровольцев для Коша Вольного казачества Екатеринославской губернии с целью «вдохнуть жизнь и воскресить славу возрождающемуся малороссийскому казачеству» встретило резкое непонимание линейцев. Атаман Баталпашинского отдела полковник Абашкин написал атаману Филимонову: «…Если Таманский, Ейский, Екатеринодарский отделы большинством станиц имеют связь с бывшим Запорожьем и до 1860 г. назывались Черноморским войском, то от станицы Воровсколесской и далее на восток до границы терского войска казаки были и есть и теперь линейные» (44).
А вот как оценивает этническую ситуацию этих лет на Кубани А.А. Зайцев: «Кубанское казачество является биэтническим образованием, объединяющим две национальные ветви – черноморцев (украинцев) и линейцев (русских). Существовавшие на протяжении десятилетий этнические отличия не только не стерлись, но и переросли в 1917-1920 гг. в государственно-политические противоречия, когда центробежные тенденции внутри казачества оказались сильнее центростремительных» (45).
Не будучи специалистом-этнографом, не берусь делать какие-либо выводы. Как мне думается, этническая самоидентификация политической, научной, культурной элиты с одной стороны и рядового станичного казачества с другой могут оказаться далеко не адекватными. И почему речь идет только о черноморцах и линейцах? А как быть с людьми, ставшими казаками во второй половине XIX-начале ХХ вв. Это приписанные в казаки офицеры регулярной армии, зачисленные в войсковое сословие крестьяне различных губерний, отставные рядовые армии, казаки других казачьих войск. Их тысячи. А сколько стали кубанскими казаками, женившись на казачьих вдовах или имея в станицах «хорошую домашнюю оседлость». Как быть с лицами, вышедшими или исключенными из рядов кубанского казачества. Этническая картина кубанского казачества в начале ХХ в. может оказаться более пестрой, нежели это представляется сторонникам указанных точек зрения.
Примечания:
1. Щербина Ф.А. История Кубанского казачьего войска. Екатеринодар, 1910. Т. 1 С. 576. 2. Голобуцкий В.А. Черноморское казачество. Киев, 1956. С. 141. 3. ГАКК (Государственный архив Краснодарского края). Ф. 250. Оп. 1. Д. 20. Л. 12. 4. Короленко П.П. Черноморцы за бугом. Б/м, б/г. Прилож. 1. КГИАМЗ (Краснодарский государственный историко-археологический музей-заповедник), ПИК (письменные источники и книги) – 1314. 5. ГАКК. Ф. 249. Оп. 1. Д. 3. Л. 1. 6. Дмитренко И.И. Сборник исторических материалов по истории Кубанского казачьего войска. СПб, 1896. Т. 3. С. 6. 7. Там же. С. 24. 8. ГАКК. Ф. 250. Оп. 1. Д. 18. Л. 55. 9. Фролов Б.Е. У истоков Черноморского войска // Проблемы истории казачества. Волгоград, 1995. 10. Бентковский И.В. Заселение Черномории с 1792 по 1825 гг. // Памятная книжка Кубанской области. Екатеринодар, 1881. С. 20. 11. Щербина Ф.А. Указ. соч. С. 514. 12. ГАКК. Ф. 396. Оп. 1. Д. 11328. Л. 6-11. 13. Короленко П.П. Предки кубанских казаков на Днестре. Б/м, б/г. С. 48. КГИАМЗ, ПИК-1312. 14. ГАКК. Ф. 670. Оп. 1. Д. 17. Л. 57. 15. ГАКК. Ф. 249. Оп. 1. Д. 370. Л. 182, 184. 16. ГАКК. Ф. 249. Оп. 1. Д. 235. Л. 1. 17. ГАКК. Ф. 250. Оп. 2. Д. 165. Л. 169. 18. Бардадым В.П. Антон Головатый – дипломат //Кубанские новости (газета). 1991. 28 августа. 19. ГАКК. Ф. 250. Оп. 1. Д. 62. Л. 509. 20. Щербина Ф.А. Указ. соч. Т. 2. Екатеринодар, 1913. С. 39, 43. 21. Кубанский сборник. Т. 16. Екатеринодар, 1911. 22. Скобцов Д.Е. Три года революции и гражданской войны на Кубани. Париж, 1962. С. 188. 23. ГАКК. Ф. 670. Оп. 1. Д. 9. Л. 118. 24. Лавров Л.И. Этнография кавказа. Л., 1982. С. 59. 25. Вершигора А.Д. Встречали настороженно, провожали с сожалением// Казачьи вести (газета). 1998. № 15-17. С. 19. 26. ГАКК. Ф. 249. Оп. 1. Д. 483. Л. 244; Ф. 249. Оп. 1. Д. 1973. Л. 15. 27. ГАКК. Ф. 670. Оп. 1. Д. 22. Л. 71. 28. Щербина Ф.А. Указ. соч. С. 48. 29. ГАКК. Ф. 250. Оп. 2. Д. 58. Л. 18. 30. ГАКК. Ф. 250. Оп. 2. Д. 39. Л. 46. 31. Чаквин И.В., Терешкович П.В. Из истории становления национального самосознания белорусов (XIV-начало ХХ вв.) // Советская этнография. 1990. № 6. 32. ПСЗ. Т. 30. СПб, 1830. Ст. 22902; Т. 37. СПб, 1830. Ст. 28241. 33. Попко И.Д. Черноморские казаки в их гражданском и военном быту. СПб, 1858. С. 46. 34. Короленко П.П. Двухсотлетие Кубанского казачьего войска. 1696-1896. Екатеринодар, 1896. С. 27. 35. АКАК. Т. 12. Тифлис, 1904. С. 888. 36. Бондарь Н.И. кубанское казачество (этносоциальный аспект) // Кубанское казачество: история, этнография, фольклор. М., 1995. С. 8. 37. Малукало А.Н. Некоторые методологические подходы к изучению самоидентификации кубанского казачества // Творческое наследие Ф.А. Щербины и современность. Краснодар, 1999. 38. Тутолмин И. Кавказская казачья бригада в Болгарии. 1877-1878. СПб, 1879. С. 3. 39. Кубанское казачье войско. 1696-1888 /под. ред. Е.Д. Фелицына. Воронеж, 1888. С. 176. 40. Войсковая рада. Екатеринодар, 1907. С. 10. 41. Елисеев Ф.И. Оренбургское казачье военное училище. Нью-Йорк, 1967. С. 17. 42. Деникин А.И. О гражданской войне на кубани (Очерки русской смуты) 1919-1920 гг. Майкоп, 1991; История кубани. ХХ век. Очерки. Краснодар, 1998; Льдинский Н. Первые бои на Кубани. Екатеринодар, 1918; Покровский Г. Деникинщина. М., 1926; Скобцов Д.Е. Указ. соч. 43. Деникин А.И. Указ. соч. С. 80. 44. Гакк. Ф. 396. Оп. 5. Д. 188. Л. 13. 45. Зайцев А.А. О некоторых тенденциях в истории Кубанского казачества// Казачество в истории России. Краснодар, 1993. С. 101.
Отправлено: 28.05.12 22:00. Заголовок: Ha реке Хопёр въ 169..
Ha реке Хопёр въ 1696—1777 гг. й Олишкомъ 200 .-і тъ тому назадъ, т второй иоловин О^Х ІІ стол тія, па р к Хопр ,—приток Дона съ л вой стороны,—поселились, выбывшие разновременно изъ Там- бовскаго воеводства всякаго зваыія люди, но иреииуществен- но городовые казаки и стръльцы) . это из хроники хоперского полка состаленая подесаулом Толстым
Отправлено: 17.07.12 11:28. Заголовок: Донская служба комар..
Донская служба комаричан 1646 года
В татарских вторжениях 1643-45 годов на территорию Московского государства, как сообщают разного рода источники того времени, принимало участие от 50 до 60 тысяч крымцев. Такие серьезные грабительские походы вглубь Московии могли быть возможными только при полном отсутствии вероятности ответного удара тылу - Крымскому полуострову.
Очень часто случалось так, что татарские походы срывали морские набеги донских казаков, однако на момент середины 40-х годов XVII века ситуация в корне изменилась.
В 1646 году московское правительство выдвинуло план военной кампании по продвижению русских войск в низовья Дона. В основном это было обусловлено просьбой донского казачества, изнуренного борьбой с татарами и турками 1644-45 годов. Атаман П. Чесночихин по осени 1645 года привозит в Москву коллективную челобитную донской старшины, просившей о помощи деньгами, хлебом и порохом. Остановимся более подробно на приборе в донскую службу вольных охочих людей Жданом Кондыревым, среди коих были и наши земляки – комаричане – дворцовые крестьяне Комарицкой волости Севского уезда. Поначалу штат данного новоявленного ратного сообщества был вполне регламентирован по численности – около 3000 человек добровольцев. К прибору не подлежали крестьяне, холопы и служилые люди, об этом наказ Ждану Кондыреву говорит следующее: «А шли б воинские люди на Дон от отцов дети, от братьи братья, от дядей племянники, а чтоб службы и тяглых всяких участков не запустошили.
Московское правительство возлагало огромные надежды на донское казачество в преддверии серьезного столкновения с татарами. В низовья Дона должны были подойти со своими ратями князь Семен Романович Пожарский и дворянин Ждан Кондырев из Воронежа – с тремя тысячами вольных охочих людей. Князь Пожарский вместе с донскими казаками должен был совершить поход на Перекоп, а Ждан Кондырев – с охочими людьми и донцами – морем на судах к берегам Крыма.
В Москве сперва отнеслись скептически к тому, что Ждану Кондыреву удастся в срок набрать такое количество добровольцев «донской службы». Поэтому подмогой ему в данном деле стал сын боярский П. Красников, который должен был прибрать в счет трех тысяч добровольцев 1000 человек в Ряжске, Пронске, Лебедяни, Епифани, Данкове, Ефремове, Сапожке, Михайлове и Козлове. Параллельно тому в Шацке и Тамбове набирать охочих людей было поручено В. Угримову и О. Карпову. Во все южнорусские города были посланы царские грамоты о наборе добровольцев, которые оглашались «по торгам и по малым торжкам по многие дня».
Охочим людям вменялось в обязанность самим построить в Воронеже суда. Жалование добровольцам было назначено следующее: «у которых пищаль своя есть» - по 5,5 рубля, не имеющим «оной» - 4,5 рубля; «всем по фунту зелья да по два фунта свинцу». Но самой основной задачей пребывания охочих людей на Дону являлось укрепление донского казачества, в данном случае – численностью штата.
5 апреля 1646 года Ждан Кондырев с первой группой добровольцев прибывает в Воронеж. Вопреки предположениям правительства, численность желающих «стать донскими казаками» превысило допустимую норму. В «вольные охочие люди» попытались инкорпорироваться и крепостные крестьяне, холопы, мелкие служилые люди. Так крестьяне вотчины О. Сукина из Новосильского уезда, все до одного человека «покиня свои жеребья» подались в донские добровольцы.
Основными побудительными мотивами вольного населения юга России стать добровольцев «донской службы» являлось обретение личной свободы на Дону, а так же месть за попавших в татарских полон родственников, месть за убитую родню.
К 20-му апреля численность добровольцев значительно превысила 3 тысячи человек, однако приток охочих людей в Воронеж продолжался. 27 апреля выборный атаман вольных людей северских городов Андрей Покушалов приводит тысячу добровольцев из Рыльска, Севска, Путивля и Курска – из районов, подвергшихся наиболее разорительным татарским набегам 1644-45 гг. Сперва Ждан Кондырев решительно отказался их принимать. Тогда охочие люди посылают коллективную челобитную в Москву с Иваном Телегиным, в которой заявляют, что они идут против татар потому, что «у них крымские люди поимали в полон отцов, и матерей, и жен, и детей, и братью, и племянников».
Ответом из Разрядного приказа на челобитье северских добровольцев послужило распоряжение о выдаче им жалованья и отпуска на Дон вместе с основным отрядом.
При постройке судов большинство добровольцев отказались заниматься этим делом, начались волнения, в связи с чем 3 мая Ждан Кондырев поспешил поскорее отплыть в низовья Дона на собранных отовсюду речных судах. Вместе с ним в столицу Донского Войска – Черкасск – прибыло 3037 человек на 70 судах. Кроме официально внесенных в своего рода реестр – именные списки добровольцев – охочих людей – на Дон в стругах по Северскому Донцу двинулись несколько других отрядов из Белгорода, Чугуева, Оскола и Валуек. Через Белгород прошло несколько отрядов черкас, добровольцы из Шацка и Тамбова спустились на бударах по реке Хопер. Судя по сообщению Ждана Кондырева летом 1646 года, численность охочего люда на Дону составил 10 тысяч человек, больше половины из них остались без положенного жалования.
Интересно то обстоятельство, что уход крестьян на Дон в числе охочих людей официально засвидетельствовано в писцовых книгах 40-х годов по Рыльскому уезду – одному из основных «поставщиков» донских добровольцев Северы «эшелона Андрея Покушалова», причем в основном из помещичьих сел. Преимущественно с разрешения помещика отпускались на Дон сыновья тех крестьян, кои имели по 2-3 сына, на что в писцовых книгах имеется следующая пометка - «пошол на Дон». Разумеется, что подобная ситуация должна наблюдаться и по прочим уездам, с коих уходили в донские степи вольные артельщики.
Вместе с ратными людьми князя Пожарского, подошедшего из Астрахани, числом 1700 человек, двух тысяч ногайских татар и черкесами князя Муцала Черкасского в низовьях Дона сосредоточилось порядка 20 тысяч человек.
Как этого и следовало ожидать, командовать таким «разношерстным» контингентом князю Семену Пожарскому пришлось нелегко.
По регламенту царского указа вся эта разномастная рать должна была воевать с Крымом и ногайцами, не трогая Азова и турок. Однако, донские атаманы настаивали на походе под Азов, к тому времени неплохо укрепленному турками. В июне-месяце донцам все же это удалось, однако приступ был легко отражен турками. После неудачной попытки штурма Азовской крепости донцы решили разгромить улусы ногайцев и азовских татар. К ним присоединились рати князя Пожарского. Все произошло весьма успешно, в полон было взято 7000 татар и ногайцев, 6 тысяч коров и 2 тысячи овец. Со всей этой добычи ратники вернулись в Черкасск. При дележе всего этого добра вспыхнул конфликт между охочими людьми Кондырева с астраханскими стрельцами и черкесами князя Муцала. Вполне вероятно, что видавшие виды ратники не хотели признать в охочих людях равных себе. Добыча у людей Кондырева была отнята и увезена на Кагальник, где в дальнейшем произошел трофейный дележ. Возмущенный данным обстоятельством, князь Пожарский потребовал возвращения части заслуженной добычи своим охочим людям. Он смело явился в разбойничий лагерь и открыто высказал претензии астраханцам и черкесам. Разъяренные дерзким поступком князя, смутьяны отказали ему с бранью и выстрелили из двух пищалей
Хронология крымских событий такова:
Не желая доводить конфликт до кровопролития, князь Пожарский не стал настаивать на выдаче трофеев.
Вместе с донскими казаками Ждан Кондырев организует морской поход к берегам Крыма на 37 стругах, по 50-60 человек на каждом. Однако, по случаю плохой погоды и бури 5 стругов было разбито о скалы, отряду пришлось вернуться в Черкасск.
В начале сентября 1646 года отряд казаков и охочих людей вышли в Азовское море, причалив вскоре к пристани Верхние Берды. Отсюда морской путь русских ратных людей лежал к Крымскому городку Роботок и «к Крымским юртам к Казанрогу (Таганрогу)», где одной сентябрьской ночью (первой половины сего месяца) стали на якорях. Днем идти на стругах не осмелились, опасаясь быть увиденными крымскими людьми – посему было решено день переждать на море. Однако смелые планы донцов и охочих людей были нарушены разбушевавшейся непогодой – «того дни учинилася морская погода большая». Струги разнесло по морю, где незадачливых казаков носило три дня, пока «не принесло … повыше Гнилова моря к урочищу к Бирючей косе и розбило к берегу, государь, морскою погодою пять стругов». Пострадавшим донцам и охочим людям удалось спастись, добравшись вплавь до берега, где их товарищи подобрали на другие струги, однако запасы были потоплены. По случаю затянувшейся на целых десять дней новой бури казаки вынуждены были переждать ненастье на берегу. По словам челобитчиков, местонахождение отряда было обнаружено дозорными татарскими отрядами: «…и учали Крымские татаровя около нас ездить и на нас збиратца». На сходе донскими атаманами с Жданом Кондыревым и Михаилом Шишкиным было решено «промеж собою», что далее внезапное наступление на татарский городок уже невозможно, «потому что учинилося Крымским Татаром ведомо». Отряд отошел к пристани Нижние Берды, но и здесь ратных людей вновь застала суровая непогода, продолжающаяся 8 дней. Пользуясь кратковременным затишьем, казаки и охочие люди выдвинулись к Кривой Косе, где в очередной раз вынуждены были переждать морской шторм в течение 5 дней. Повторная ночная попытка незаметно подойти к Таганрогу морем сызнова была провалена: «…и в ночи, государь, учинилася погода морская-ж, и струги, государь, по морю розносило врознь». Как непогода стихла, ратные люди начали сходиться у пристани, с которой выдвинулись к Донскому Устью. Тут отряд опять был застигнут врасплох природным ненастьем- «учинилася морская погода великая и ветер противной, и понесло … от Дону в море и рознесло врознь, и принесло на мелкие места». Здесь струги сели на мель, «те струги с мелей сволокли в Донскую протоку в Кутюрмю». Тем временем из Азова Мустафа-Бей, «собравшись с Татары», пришел к казачьей стоянке, начав жечь струги. Видя такое дело, донцы «не от радости и сами» стали жечь свои, дабы те не попали в руки крымцам. Сами же бежали на струги, стоящие поблизости в протоке. Идя на стругах по протоке «Каланчею в Дон», донцы и охочие люди Ждана Кондырева и Михаила Шишкина подверглись артиллерийскому обстрелу отряда Мустафы-Бея и турецких янычар, находящихся на службе у крымцев. Оставив на стругах гребцов, казаки и охочие люди сошли на берег, где приняли бой. Судя по словам челобитчиков, казаки «с вольными людьми перебили [татар] многих, а иных переранили и лошедей под ними побили многих». 17 октября ратные люди вернулись в Черкасский городок. 17 ноября донской атаман Павел Федоров «и все Войско Донское» били челом царю Алексею Михайловичу, в коем казаки содержательно изложили весь ход «крымской кампании».
Синхронно неудачному крымскому походу всплыли все издержки провиантского и денежного снабжения казачьего войска и рати охочих людей – сведения о причинах задержки жалованья затянулись аж до января следующего года, пока в Войско Донское не поступила грамота о том, что положенное государево жалование «зазимовало» в Воронеже. В грамоте предписывалось донцам делиться жалованием с «новоприводными» охочими людьми, кормить их собственными запасами, по весне же обещалось выслать долгожданное жалование: «на весне к Вам пришлют». По случаю задержки наметилась посылка провианта и денег из Царицына – «к вашему казачьему городку, к Пяти Избам» 5 тысяч четей ржаной муки.
Неудачная попытка высадится на берегах Крыма, отсутствие снабжения провиантом и боеприпасами, предопределили неблагоприятный исход всей кампании. Осенью среди охочих людей начался голод, приведший к гибели многих добровольцев, что обусловило повальное бегство обратно в Россию. Основным контингентом вольных охочих людей составляли крестьяне. 5 октября 1646 года в Курск пришло с Дона 52 человека, которые были «биты по торгам» и посажены в тюрьму. Из росписи беглецов следует, что среди них детей боярских верстанных было 4 человека, детей боярских неверстанных – 9, крестьян помещичьих – 24, монастырских – 5, холопов – 3, гулящий человек – 1, родственников служилых людей – 3, площадной дьяк – 1, служка монастырский – 1, куркий рассыльщик – 1.
При допросе беглецов курским воеводой А. Лазаревым все отвечали одинаково: «пошел назад от голоду», «пошел назад, потому что запасу не дано».
К началу 1647 года из 10 тысяч вольных охочих людей на Дону осталось не более 2 тысяч. Рати князя Пожарского давно покинули донские земли. Однако, русское правительство не собиралось возвращать добровольцев – в 1647 году дважды на Дон было послано жалованье «старым и новым людем»: продовольствие, деньги и боеприпасы.
К великому сожалению архивные реляции не сохранили сведений о комаричанах на донской службе – сели ли они на Дону и стали «новоприборными» донскими казаками, погибли в схватках с крымцами или же разбежались по украинным городам – того нам неизвестно.
Списки вольных охочих людей, ставших «новоприборными донскими казаками», «которые остались в Войске Донском служить великому государю» опубликованы в третьей книге «Донских дел» (стр. 327-364). Второй эшелон «вольных людям, прибранным на Воронеже Жданом Кондыревым, Михаилом Шишкиным и подъячим Кириллом Анфингеновым», назначенных к донской отсылке в пополнение штата донского казачества представлены в той же книге «Донских дел» на страницах 591-654. Географические прозвища дают примерную картину пополнения контингента охочих людей т.н «второго эшелона» - с каких регионов приходили ко сбору на донскую службу ватаги новоприборного вольного люда: Ельчанин, Курмышенин, Вологжанин, Туленин, Астраханец, Ярославец, Кадомец, Казанец, Лысковец, Углечанин, Козловец, Ломовской, Курченин, Москвитин, Касимовец, Крапивенец – и пр. И того – порядка 60% общего фамильного фонда прибранных вольных людей. Если судить по географическим прозвищам – комаричан среди них нет…
Кто же послужил основным элементом для формирования вольных «загонов» донской службы из комаричан? В основном это дворцовые крестьяне, гулящие люди и родственники служилых – об этом говорит анализ фамильного фонда прибранных добровольцев. В статье о даточных казаках Комарицкой волости – как предтечи милиционным службам дворцовых крестьян, мы уже негласно отмечали, что сама волость, населенная севрюками, еще со времен литовского господства оставалась на особом полувоенном положении. Густые леса севера волости и привольные лесостепи ее юга постоянно манили к себе всякого рода пришлый люд, часть которого и составила в дальнейшем само военно-селянское сообщество комаричан. Так в росписях «крестьяном» Брасовского и Глодневского станов 1630 года
- кто и с каким боем должен быть в Брянске в осадное время мы находим Дорогобужских, Курченинов, Смольянинов, Шацких и Рязанцев…
«Донские дела» дают нам реальную возможность ознакомиться с персональным составом рати охочих людей, что может послужить неплохой стартовой «платформой» для генеалогических изысканий.
Поручные записи выглядели следующим образом (приведем полностью в качестве наглядного шаблона): «[после персоналий]…все мы [указывался город] вольные охочие люди Донской службы поручилися есми мы друг по другу десеть человек, которые в сей поручная записи имены писаны, в том, что взяли мы государево жалованье: у которых пищали свои, по пяти рублев денег, а у которых пищалей нет своих, и мы взяли по три рубли с полтиною да по государевой пищали, и что быти нам за нашею порукою, служить государеву цареву и великого князя Алексея Михайловича всеа Русии службу в Войску на Дону и быть нам всем готовым, где по государеву указу государевы воеводы, и приказные люди, и донские отаманы нам в войску укажуть. А что по государеву указу дано нам жалованья, денег и ружья, и нам за своею порукою тово государева жалованья не пропить, и не проворовать, и ни х кокому воровству не приставать; и государю царю и великому князю Алексею Михайловичу всеа Руси не изменять, и з Дону не збежать и без отпуску не съехать. И в Крым, и в Литву, и в ыные государьства не отъехать. А будет хто за нашею порукою з государевай службы з Дону збежить, или государева жалованья проворует или в государевых украинских городех останутца, и на нас, на порутчиках пеня государя царя и великого князя Алексея Михайловича всеа Русии, а пени, что государь укажет, и наши порутчиковы головы вместа ево голову. А кой у нас порутчик будет в лицах, на том государева пеня, и порука, и государева денежное жалованья. А на то [имя послуха или дьячка, писавшего поручную запись]».
Комаричане (Севеска города и дворцовой Комарицкой волости вольные охочие люди):
Михайла Иванов сын Дубинин, Мортин Павлов сын Змачнев, Михайла Дмитриев сын Долматов, Алфер Федоров сын Прилепов Севченин, Фатей Борисов сын Клевов, Тимофей Борисов сын Клевов, Дементей Иванов сын Шеняков, Григорей Алексеев сын Захаров, Иван Григорьев сын Богдаш Железин, Андрей Иванов сын Мокаров, десятник Самойла Лаврентьев сын Смыков, Федос Михайлов сын Почапцов, Иван Киреев сын Рогов
Ортемей Павлов сын Бояринцов, Игнат Семенов сын Крупененок,
Наум Сидоров сын Вяличин, Родион Лукьянов сын Подлинев, Василей Федоров сын Мельнев, Сидор Никонов сын Котыкин, Иван Архипов сын Тороканов, Максим Иванов сын Логочев, Дорофей Володимеров сын Пятого, Кондратей Микитин сын Грибов, Иван Иевлев сын Маслов, Андрей Иевлев сын Жидилин, Нестер Михайлов сын Неустука, Василей Михайлов сын Скоморох, Максим Семенов сын Бочаров, Григорей Екимов сын Пчелишев, Иван Федоров сын Рыжей, Иван Максимов сын Молокоедов, Гаврила Семенов сын Пенков, Иван Федоров сын Вяльцов,
Дмитрей Кузьмин сын Комариченин, Гаврила Иванов сын Рыжева, Трофим Прокофьев сын Щекин, Григорей Данилов сын Плотников, десятник Степан Яковлев сын Ляхов, Тимофей Юрьев сын Борисьев, Григорей Еремеев сын Фолимонов, Степан Федоров сын Лосев, Григорей Дмитрев сын Прудников, Микита Яковлев сын Щенятев, Армей Кондратьев сын Севченин, Офонасей Онисимов сын Семиколенов, Иван Остафьев сын Д…дев (три буквы не идентифицируются), Порфен Родионов сын Рылянин, Остафей Иванов сын Суржаков Комарицкыи волости села Березавки, Иван Романов сын Медведев, Михайла Васильяв сын Логвинов, Денис Федоров сын Трухванав, Григорей Юрьев сын Барыбин, Софон Яковлев сын Епишин города Севска сотник вольных охочих людей, Богдан Захарьев сын Барановской, Максим Сафонов сын Епихин, Степан Кондратьев сын Привалов, Федор Остафьев сын Семеричев, Петр Григорьев сын Беседин, Степан Иванов сын Петрова, Иван Алексеев сын Семикин, Герасим Нефедьев сын Ловягин, Добрыня Иванов сын Бочаров, Василей Федоров сын Лепехин, Алексей Иванов сын Сухадольских, Григорей Васильев сын Пьянков, Василей Кондратьев сын Галкин, Иван Михеев сын Телешев, Остафей Офонасьев сын Севченин
Кондратей Фролов сын Писнов, Иван Петров сын Полехин, Исай Ефремов сын Чикинев, Федор Ондреев сын Шубин, Юря Харитонов сын Тепухов Комарицкой волости села Подывотья, Иван Ондреев сын Финтарев города Севска вольных охочих людей сотник, Иван Дементеев сын Дияконов, Потап Иванов сын Срывков, Прокофей Офонасьев сын Карпов, Степан Савельев сын Гуков, Богдан Трофимов сын Ажов, Давыд Иванов сын Кубышкин, Федор Иванов сын Климов, Савелей Дементеев сын Кудинов, Ондрей Архипьев сын Седельников, Артем Михайлов сын Казаков, Офонасей Осипов сын Зброднев, Купреян Степанов сын Трубицын, Иван Степанов сын Куликов, Яким Аниконов сын Нечаев, Василей Самойлов сын Вентерев, Иван Данилов сын Кавынев, Лукьян Никонов сын Токорев,
Тимофей Васильев сын Борисов, Клемен Купреянов сын Трубицын, Карп Исаев сын Картавого Севского города Комарицкой волости села Радогощи, Мосей Герасимов сын Кутыхин, Степан Григорьев сын Стебала, Никито Владимеров сын Бороздин, Наум Мотвеев сын Пронин, Антон Васильев сын Беляев, Игнат Григорьев сын Шульга, Сергей Иванов сын Кольцов, Кузьма Антонов сын, Агафон Иванов сын Тренога, Мино Митрофанов сын Клее… (три буквы не идентифицируются), Игнат Иванов сын Премиков, Михайло Быков, Тимофей Васильев сын Орел, Потап Иванов сын Юргин, Иван Иванов сын Бычонок, Андрей Миронов сын Гридюшков, Дмитрей Плотонов сын Марков, Иван Федоров сын Хмелевской, Иван Романов сын Кречетов, Довид Ермолав сын Леушев, Григорей Федоров сын Кирилов, Григорей Зеновьев сын Шепляков, Десятник Мартин Артемов сын Скаморохов, Мартин Артемов сын Бородин, Алексей Михайлов сын Бородин, Григорей Митрофанов сын Шульжонков, Гаврило Иванов сын Трясущей, Василей Самойлов сын Тараканов, Тимофей Устинов сын Сухорукой, Колистрат Родивонов сын Писков, Перфил Антонов сын Марахин, Алексей Ларионов сын Катаржнай, Клим Ларионов сын Зеновьев, Костентин Сидоров сын Сапронов, Иван Васильев сын Семерищев, Сафрон Андреев сын Севченин
Озар Сергеев сын Гончаров, Архип Яковлев сын Бойбаков, Кондратей Афонасьев сын Бутьев, Филип Семенов сын Курченин, Клим Дементьев сын Воробьев, Еким Ермолаев сын Звегинцев, Евсей Иванов сын Гиков, Федор Васильев сын Щестаков, Ларивон Иванов сын Ильин, Раман Степанов сын Каширинов, Андрей Радионов сын Сальков, Алифан Прокофьев сын Игнатов, Авил Емельянов сын Черников, Иван Антипьев сын Толкачев, Фрол Семенов сын Севидов, Григорей Тимофеев сын Улаев, Стефан Микифоров сын Селиванов, Родион Тимофеев сын Гаяв с пишьчалью, Иван Григорьев сын Шипишипин (sic!), Василей Олексеев сын Плотников, Семен Никифоров Шацкаго, Лорион Иванов сын Дрозжин, Игнатей Степанов сын Онтипов, Иван Леонтьев сын Дуволадов,
Микифор Нефедов сын Смольянинов, Осип Трофимов сын Тунясяв (sic!), Евсей Фолимонов сын Гринин, Ермол Павлов сын Ломазин, Степан Микитин сын Лапнин, Архип Тарасьев сын Стапников, Митрофан Карпав сын Ерин, Тарасей Исаев сын Губарев, Петр Кузьмин сын Галавачев, Илья Барисов сын Налескин, Ларион Иванов сын Зыбин, Сусой Микитин сын Калачникав, Терентей Родионав Пскавитин, Архип Петров сын Ганчаров, Фома Васильев сын Хлапеников, десятник Иван Жданов сын Крюков, Левонтей Микитин сын Копырев, Прокофей Михайлов сын Лютиков, Федор Иванов сын Можай, Василей Андреев сын Катов, Михайла Михайлов сын Чепурнова, Хорлан Тимофеев сын Букреев, Михайла Полуехтов сын Выжлай (sic!), Степан Алексеев сын Костин, Микита Абрамав сын Мамин, Степан Савельев сын Чериков, Максим Григорьев сын Семеричев, Федор Кирилов сын Злывин, Левонтей Ермолав сын Панов, Прокофей Микифарав сын Симанав, Сысой Иванов сын Слащов, Михайла Пантелеев сын Дмитриева, Анофрей Федоров сын Сакольникав, Харитон Трофимав сын Яковлев.
Источники: В.П. Загоровский «Белгородская черта», с. 114 РГАДА, Столбцы Белгородского стола, д. 36, л. 100 Там же, лл. 134-135 Там же, д. 908, л. 273 РГАДА, Столбцы Приказного стола, д. 162, л. 330 РИБ, т. 24, СПБ 1906 г, с. 828 Там же, с.810-811, 860, 901-919 И.Б. Бабулин «Князь Семен Пожарский и Конотопская битва», Спб 2009, с.19-20 А.А. Новосельский «Борьба Московского государства с татарами в первой половине XVII века», М. 1948, с. 382 РГАДА, Столбцы Белгородского стола, д. 228, лл. 146-154 Донские дела, СПб 1909 год, стр. 263-267 Там же, стр. 228. Там же, д. 217, лл. 128-136 А.С. Ракитин, «Даточные казаки Комарицкой волости», М. 2009 РГАДА, Столбцы Севского стола, д. 78, лл. 136-173 Донские дела, кн. 2. Спб 1906 год. Русская историческая библиотека, издаваемая Императорскою археографическою комиссиею. Т. 24. – «Столбцы №931-1042 – «Поручные взаимные записи вольных ратных людей, набранных в украйных городах для отправления на Дон в помощь Войску Донскому (1646 год)»».
Все даты в формате GMT
5 час. Хитов сегодня: 2
Права: смайлы да, картинки да, шрифты нет, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация вкл, правка нет
- участник сейчас на форуме